Не к добру, говорят, белить печи во сне. Мне впервые такое привиделось. Вот и не знаю, с каким чувством начинать день. Показалось, вода начала подступать, и сон забыть не могу, точнее, то, как положено его толковать.
Вскоре все стало понятно.
– Сказали, хватит ждать, надо принять меры. Так и сказали, Марфушка. Сказали, надо лед подрывать, другого выхода нет. Огнем воду спасать придется. Собирают вовсю мужиков на подрывные работы. Вроде идут, многие сами. А жены-то отпускают, говорят, устали терпеть.
Бабушка пыталась подобрать слова неразберихе, которая началась в Беловодье.
Взрыв льда по-прежнему казался мне безумием, но… я все больше думала не о реке. О Никаноре. У нас, на Кулойских, еще спокойно, а на Широких оно как? Разве добьешься правды от Никанора, просто скажет, что все хорошо. Надо самой к нему ехать, а бабушке кто воду с дровами будет носить?..
И тут приехал дядя Юра.
Муж маминой старшей сестры. Думала, он первым побежит лед взрывать. Дедушка приучил его к нашей реке, дядя полюбил на ней рыбачить. Думала, он точно устал терпеть.
А он приехал на Кулойские. Один, без тети Анфисы. Она, как и мама, живет на Широких, но дома у них разные. Думала, дяде Юре нечего делать на Кулойских без реки, а он как-то быстро дела находил.
Раз бабушка теперь не одна, точно поеду к Никанору. Пускай пообещает мне, что взрывать ничего не пойдет. Никанор плохо чувствует белую речь, стáрины ему никто не рассказывал, но слово держать умеет.
Вижу, тетя Клаша к нам идет. Просто так не стала бы ноги топтать. На Кулойских с порога редко говорят, походят вокруг да около, сядут и за столом скажут, зачем пришли.
– Игнат мой пошел.
Тетя Клаша до того незаметно вклинила новость между другими словами, что мы с бабушкой чуть ее не пропустили. Тяжело ей будет одной. Пускай непутевый, но все-таки сын, подмога.
– И что теперь?
– Да ничего. Говорит, тесно ему, давно пора было. Беловодье посмотрит, а может, и дальше куда занесет. Где новые земли, там и новая жизнь, говорит. Пускай идет, все хоть без дела не болтается.
А сама платок несколько раз перевязала. Бабушка тоже заметила:
– Сними ты, Клаша, платок, натоплено у нас. Юрка дров мне до самого ледохода наносил.
– Не, я уже домой пошла. Юрка приехал? Надолго?
– А не знаю, пускай хоть сколько живет. Хорошо, когда мужик в доме.