Директор Крель распорядился, чтобы его не беспокоили и чтобы принесли кофе. Начался обычный в таких случаях разговор. Собеседники обменялись новостями, поговорили о прошлом и от души посмеялись, вспоминая разные забавные случаи. Но уже через несколько минут старый учитель, давно усвоивший, что время – слишком большая ценность, чтобы тратить его на пустяки, перешел к делу. Когда секретарша внесла кофе и бисквиты, он уже стоял перед директором Крелем и с жаром говорил о Йоханнесе. Говорил с воодушевлением и страстью, проснувшимися в его душе в день, когда он познакомился с этим мальчиком. Герр Шмидт рассказал директору Крелю, как семилетний ребенок впервые сел за инструмент и заиграл так, словно это было самым легким делом на свете, о постоянном crescendo его музыкальной вселенной, о том, чего достиг Йоханнес за каждый год занятий, о его необыкновенном таланте и удивительном трудолюбии…
Директор Крель, пораженный энтузиазмом старого учителя, которого он всегда знал как человека сдержанного и даже робкого, сказал, что мальчику нужно будет сдать вступительный экзамен.
– Вступительный экзамен?! – воскликнул герр Шмидт, и в голосе его прозвучали изумление и возмущение.
– Чистая формальность, – поспешил успокоить его директор Крель. – Без этого не обойтись. И не волнуйтесь: если мальчик хотя бы вполовину так талантлив, как вы уверяете, я лично возьму его под свое покровительство.
В концертном зале Королевской консерватории Лейпцига полная тишина. В глубине сцены – величественный орган. На сцене – концертный рояль. В пятом ряду партера – экзаменаторы: директор Крель, глава приемной комиссии, и два его верных сподвижника – Фриц фон Бозе и Макс Регер, лучшие преподаватели самой старой в Германской империи школы музыки, основанной еще в 1843 году самим Феликсом Мендельсоном. На галерке, почти под потолком, с которого свисают три огромные хрустальные люстры, – Ортруда Шульце и герр Шмидт.
Йоханнес поднялся на сцену, сел за рояль, вдохнул столько воздуха, сколько смогли вместить его легкие. Взглянул на орган. Обвел глазами зал. Взгляд прошел поверх голов экзаменаторов и поднялся к галерке. Там, в первом ряду, Йоханнес увидел своих.
Герр Шмидт ответил на его взгляд легким наклоном головы и улыбкой, спрятавшейся за пышными усами. Мать на взгляд сына не ответила: ее огромные оливковые глаза были закрыты. Она не хотела ничего видеть. Она дрожала от нервного напряжения, вся покрылась потом и бормотала что-то невнятное.