Отец, Николай Петрович: За столом сидел отец. Мужчина под пятьдесят, еще крепкий, с густыми проседью у вискáс волосами, в серой рабочей телогрейке поверх рубашки (только пришел с завода). Он читал вечернюю «Правду», хмурясь. «Ну что, ученый наш? Опять двойку схватил?» – спросил он, не отрываясь от газеты. Стандартная «шутка», за которой скрывалось неверие в успехи сына. Сергей сел за стол. «Нет, пап. Наоборот. По истории хорошо ответил». Отец поднял глаза, удивленно: «Да ну? Это новость». В его взгляде Сергей прочитал привычное недоверие. «Нина Петровна даже похвалила», – добавил он, накладывая себе картошку. Он старался говорить спокойно, без вызова. Отец хмыкнул и вернулся к газете: «Главное, чтоб не зазнавался». Сергей смотрел на его руки – сильные, в порезах и въевшейся смазке. Руки человека, который всю жизнь пахал. «Он просто не умеет по-другому. Не видит другого пути для меня.»
Ужин: Ужин прошел в привычном для семьи Морозовых тягостном молчании, прерываемом редкими вопросами матери («Картошка не пересолена?», «Хлеб отрезал?») и ворчанием отца о дураках на работе и дороговизне в магазинах. Сергей ел молча, стараясь не смотреть на них слишком пристально. Каждый их жест, интонация – все било по незажившим ранам его прошлого. Он вспоминал их будущие болезни, их разочарование в нем, их смерть, которую он переживал уже однажды. Было невыносимо больно и… несправедливо по отношению к ним сейчас. Они были живы, здоровы, и он знал слишком много.
Комната: Его комната. Маленькая, метров девять. Узкая кровать, письменный стол под окном, заваленный учебниками и тетрадями, этажерка с книгами (фантастика Стругацких, Дюма, учебники), на стене – постер с группой «Кино» (Цой смотрел на него своим вечно печальным взглядом) и карта мира. Сергей закрыл дверь, прислонился к ней спиной и закрыл глаза. Тишина. Только биение сердца в ушах. Он подошел к столу, отодвинул стопку тетрадей. Под ними лежал старый, в коленкоровом переплете дневник. Он открыл его. Последняя запись была датирована прошлой неделей – какое-то бессвязное юношеское нытье о Людке и сложной задаче по физике. Сергей взял ручку. Его рука дрожала. Он вывел дату: 28 февраля 1986 г.
«Я здесь. 16 лет. Школа, родители, Петька, Люда – все на месте. Я помню ВСЕ. До мельчайших деталей. До боли. Это не сон. Слишком реально. Слишком… тяжело. Тело молодое, сильное. Голова… старая. Набитая ошибками, болью, знанием будущего. Страшно. Но это шанс. ШАНС. Надо продумать все. Шаг за шагом. Первоочередное: