– Смотри, – прошептала Василиса. – У них нет желаний.
– Как это?
– Они не идут. Не ищут. Не мечтают. Просто стоят. И забываются.
Пухлый кивнул.
– Им сказали, что они – никто. А если тебе это повторяют долго, начинаешь в это верить.
Из-за угла вдруг вышел мальчик. Лет восьми. Без таблички. Без слов. Но в его глазах – что-то пульсировало. Не страх. Не пустота. А… злость. Или решимость.
Он подошёл ближе. Василиса сделала шаг вперёд:
– Ты… кто ты?
Мальчик посмотрел на неё – и не ответил. Только вытащил из кармана камешек, на котором было вырезано сердечко.
– Он не помнит имя, – сказал Пухлый, – но помнит, что любил.
Мальчик указал рукой куда-то в сторону. К переулку, где стены дрожали, как будто там прятался другой путь.
– Он хочет нам помочь, – догадалась Василиса. – Потому что тоже кого-то потерял.
Мальчик кивнул. Потом поднял руку и написал на стене пальцем – не буквами, а линией. Словно карта. Она сразу исчезла. Но след – остался в их памяти.
– Спасибо, – сказала Василиса. – Мы найдём твоё имя. И… вернём твою любовь.
Пухлый обнял мальчика одной рукой:
– А пока… можешь звать меня Понч. Главный по шуткам и булочкам. И по спасению друзей тоже.
Мальчик улыбнулся – впервые. Он повернулся и ушёл, растворяясь в улицах. А Василиса и Пухлый пошли туда, куда указывала невидимая линия.
Переход начинался.
>Глава 3. Вокзал потерянных голосов
Переход привёл их на пустынный вокзал. Но пустым он был только снаружи: внутри каждого угла что-то дышало, как будто здания разговаривали между собой на давно забытом языке. Стены были из серого камня, но на нём угадывались обводы слов, словно они были вырезаны и потом стерты. Место, где раньше висело расписание, было пустым. Только стрелка часов всё ещё шевелилась, дергаясь, как в нервном тике.
– Это место… чувствуется, как… ожидание, – шепнул Пухлый.
– Ожидание слов, – ответила Василиса. – Которые так и не были сказаны.
Вокзал был странно устроен: ни касс, ни табличек с названиями городов. Зато стояли ряды полок, на которых лежали стеклянные колбы. В каждой – голос. Маленький, пульсирующий, сжавшийся в каплю света. Некоторые – тусклые, почти погасшие. Другие – яркие, звенящие, будто ждали, что их кто-то снова произнесёт.
На одной из стен была надпись: "Каждое несказанное слово уходит. Каждое упущенное – забывается."