– Тебе, наверное, опротивело двадцать пять лет слушать одни и те же истории?
– Нет, он классный рассказчик.
– Тогда он плохо одевался.
– Нет.
– Храпел?
– Нет.
– Вонял?
– Нет.
– Даже когда спортом занимался?
– Даже тогда.
– Он был неорганизованным?
– Я более неорганизованна.
– Он никогда не слушал твои рассказы, только делал вид, что ему интересно?
– Это не так.
– Он мыл по субботам свою тачку у гаража?
– Он никогда ее не мыл сам.
– Надевал носки с сандалиями?
– Нет.
– И всегда был спокоен?
– Будто никогда не умрет.
Когда мы перебрали все, у меня возникло ощущение, что я зависла над бездонной пропастью. Каждый изъян, которого в нем не оказывалось, подчеркивал мое собственное несовершенство, и в конце концов я убедилась, что все эти годы была недостойна человека, женившегося на мне, судя по всему, скорее из жалости, чем по любви.
– Так, ты преувеличиваешь, это никуда не годится. Ты сейчас в той стадии переживания горя, когда превозносишь своего бывшего, боготворишь его и уничижаешь себя. Это нормально, не бери в голову, скоро пройдет. Таким замечательным он, конечно, не был, ты это поймешь на стадии отрешенности. А пока придумаем еще что-нибудь.
– Бесполезно.
– Это поможет убить время. Потому что времени тебе понадобится, судя по всему, немало – не похоже, что он скоро станет говнюком в твоих глазах.
– Он никогда не станет говнюком.
– Возможно, надо подумать о радикальных средствах.
– Например?
– Есть почти стопроцентный способ перевернуть игру.
– Пф…
– Но я уверена, что это не в твоем духе. Я знаю очень многих, кто проделал такое, но это не в твоем духе, и навязывать не буду, к тому же я не поручусь, что все выйдет как надо.
– Что за бред ты несешь?
– Жак, быть может, не такой уж идеальный супруг, дорогая моя.
– Да, он обычный человек, но для меня всегда был безупречным джентльменом.
– Глупости! Он изменял тебе, вел двойную жизнь! А потом еще и обвинил тебя в том, что ты скучная!
Я думала, чем больше повторяешь какие-нибудь слова, тем они сильнее затираются, мельчают, становятся обмылками, выскальзывающими из рук, а они, наоборот, обрели невероятно разрушительную силу и теперь растекались внутри меня нефтяным пятном. Скучная, как унылый пейзаж.
– Подлый прием, очень подлый, да ты просто…
– Кто? Ну давай же! Кто я? Встряхнись! Разозлись на меня! Ради тебя я потерплю! Разозлись на меня, разозлись хоть на кого-нибудь! Жак твой не вернется, все кончено, дорогая моя! Он ушел к своей тридцатилетней шлюшке!