– Да, думаю, что с меня довольно.
– Серьезно? Ты и нас сливаешь? Я в шоке! Мадам разводится, жизнь остановилась, все кончено, пошли вы все к чертям, убирайтесь!
– Это я в шоке от того, как нагло ты приезжаешь сюда каждую неделю, чтобы сбагрить мне СВОИХ детей, приглядывать за которыми предложил ТВОЙ брат, а не я, НЕ Я, но, несмотря на это, именно я занималась ими почти КАЖДУЮ неделю в течение двух лет, ДВУХ!
– Поверить не могу! Все это время я думала, что ты с удовольствием это делаешь!
– Да, но я делала бы это с еще бо́льшим удовольствием, если бы присматривала за ними время от времени, как тебе и было предложено.
– Но что для тебя один вечер в неделю?
– То же, что и для тебя! Абсолютно то же самое!
– Твои дети уже разъехались!
– Так это дети и твоего брата тоже! К тому же Жак не один, они вдвоем!
– Ладно, забудь, возвращаюсь домой, к черту занятия, нет так нет. Даже если я вскоре скопычусь, ничего страшного, ведь наша мадам желает проводить все вечера в одиночестве.
– ЭЙ ТЫ, ЖИРНАЯ КОРОВА! ЭТО НЕ ТЕБЕ ПЛОХО, НЕ ТЕБЕ, А МНЕ! МНЕ! Я НИКОГО НЕ ДОНИМАЮ, А МЕНЯ ДОНИМАЮТ ВСЕ: ТВОЙ БРАТ, ТЫ, ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ. ДА ПОШЛО ВСЕ! ПОСТУПИ КАК ВСЕ – НАЙМИ НЯНЮ! ТЫ ВОТ СИДЕЛА С МОИМИ ДЕТЬМИ, КОГДА КАЖДЫЙ ВЕЧЕР БЫЛ В ТВОЕМ И ТОЛЬКО ТВОЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ? ВЕДЬ НЕТ, НИКОГДА, НИКОГДА, НИ ЕДИНОГО ХРЕНОВА РАЗА! ЧЕМ ТЫ ЗАНИМАЛАСЬ КАЖДЫЙ ВЕЧЕР, ХРЕНОВА ТЫ ЭГОИСТКА? А?
* * *
– Не надо было мне так сквернословить при детях.
– О боже! Как бы мне хотелось при этом присутствовать…
– Погоди, это не конец. Захлопывая за ней дверь, я услышала шепоток типа «Бедный мой брат, понимаю теперь…», что-то в таком роде. Меня это взбесило.
– Вот стерва!
– Тогда я снова открыла дверь и крикнула ей вслед: «Эй, жиртрест, ты слишком старая и слишком толстая, чтобы носить легинсы! Верблюжья лапка видна!»
– Она носит легинсы вместо брюк?
– Йес, мадам, еще и с рисуночком.
– Надеюсь, тебе полегчало?
– Нисколько. Закрыв дверь, я рухнула на пол и проревела весь вечер.
– Это нервы.
– Но все равно я буду скучать по этим двум сорванцам.
– Ладно, все это печально. Но мы что-нибудь придумаем.
Усилия Клодины оказались напрасными, уход Жака пользы мне не принес: Жак сортировал и выносил мусор, делал компост, часто готовил еду – и получше, чем я, – закупал продукты, оплачивал счета, помнил о важных встречах, никогда не опаздывал, опускал стульчак унитаза, любил вино и хорошую еду, моих подруг, а по субботам приносил мне в постель маффины со злаками и орехами. В плане быта у меня не было повода радоваться его отсутствию, не считая некоторых мелочей. «Другая», должно быть, уже видит в своем любовнике еще и отличного многозадачного партнера. Оттуда ему вряд ли позволят сбежать. Когда тщательно выбираешь мужа, то не хочешь его ни с кем делить.