Флори до сих пор была нова мысль, что Дарт занимает должность в городском управлении; что его шкаф заполнен строгими костюмами и накрахмаленными рубашками; что дважды в день под окнами Голодного дома появляется его служебный автомобиль; что кабинет в конторе теперь занимает сам Дарт, а в архиве управляется Ларри – уже не собрат по Протоколу, а подчиненный.
Перемены коснулись всего, даже механизма частностей. Стрелка застыла на личности детектива и перемещалась в редкие моменты, отражая перепады настроения или случайный порыв. Безлюдь смирился с тем, что Дарт стал его полноправным хозяином, и не следил, как он использует силу. Должность домографа требовала стабильности и определенности, а потому остальным личностям было дозволено проявляться только в выходные дни. Флори любила эти томные, поздние утра, которые начинались с ее вопроса: «Кто ты сегодня?» Даже в самых смелых мечтах они не могли представить такую жизнь. Но стоило им поверить, что она реальна, как тут же появилась сила, грозящая все разрушить.
Библиотечный стол был завален бумагами. Коробка с письменными принадлежностями и чертежными инструментами лежала в стороне. Придвинув к себе керосиновую лампу, Дарт что‑то изучал и, судя по хмурому лицу, никак не мог разобраться. Подойдя ближе, Флори поняла, что перед ним развернута карта.
– Что‑то я ничего не понимаю, – устало признался он, не поднимая головы.
– Помочь? – Она зависла над столом, тоже разглядывая местность, исчерченную линиями рек и путей. За холмами, где заканчивался Пьер-э-Металь, пролегала широкая полоса железной дороги, которая разветвлялась на восток и север. Поезда курсировали от угольных шахт в другие города круглый год, а в зимний сезон пыхтели без перерыва.
– Сам разберусь, – коротко ответил Дарт, и Флори не стала докучать расспросами, зачем ему понадобилась карта и что он искал с таким упорством.
Взгляд ее скользнул по вороху рассыпанных листов и безошибочно вычислил на одном знакомую печать. Престижные учебные заведения обязательно имели свой герб и оттиск. Заинтересовавшись, Флори выудила бумагу из общей кипы и, не скрывая удивления, выпалила:
– Строительная академия?
Дарт напрягся. Поджал губы. Он явно не хотел, чтобы его рассекретили. Но, поскольку Флори держала улику в руках и вопрошающе взирала на него, ему пришлось признаться: