– Что с ним? – обеспокоенно спросила подоспевшая Бильяна. Ей не впервой было встречать гостей, которых следовало спасать. Узнав, с каким недугом ей придется бороться на сей раз, она всплеснул руками: – Хранитель правый! Откуда мне знать, что с ним делать?!
– Приготовь ванну или настойку… – отозвался Дарт, удобнее перехватывая тело под руки. – Да что угодно!
Бильяна осталась непреклонна.
– Увези его отсюда, – велела она.
– Ему нужна помощь.
– Здесь он ее не получит. Отправь его в лечебницу!
Впервые Бильяна отказывала в спасении, впервые не бросилась к больному, а отпрянула от него, как от прокаженного. Дарт заглянул в ее глаза и прочитал в них то же, что испытывал сам: смятение.
– Пожалуйста… – начал он и тут же осекся, заметив в коридоре мелькнувший силуэт. По непослушной гриве кудрявых волос легко можно было узнать Фран.
– Не надо никаких лечебниц. Там орудуют одни губошлепы!
– Ты хотела сказать «душегубы»? – исправила Бильяна.
– И те, и другие, – не выказав ни тени смущения, заявила Фран.
Ей хватило нескольких секунд, чтобы стать хозяйкой ситуации. Взгляд исподлобья, решительный вид и строгий голос, обращенный к ним:
– Ну чего стоите?
Не успели они ответить, как получили распоряжения: переместить Деса в купальни и заварить кофе покрепче. Бильяна поспешила на кухню, а сама командующая вызвалась помочь Дарту с тяжелой ношей, подхватив Деса под ноги.
Вдвоем они дотащили его и оставили на полу дожидаться, когда ванна наберется доверху. Открыв вентили и пустив из кранов бурлящие потоки воды, Фран переметнулась к полке с пузырьками, жестянками и банками, где хранились снадобья. Она действовала быстро, не задумываясь, сновала туда-сюда, а вокруг нее, подобно смерчу, вихрились длинные темные локоны. По тому, как уверенно она управлялась, Дарт понял, что Фран успела освоиться в Доме с оранжереей.
– Часто бываешь тут?
– Пару раз в неделю. Пытаюсь вывести прошлое.
Она откинула волосы с лица и показала шрам на щеке. Фран всегда прятала его, и Дарт научился избегать прямых взглядов, а в какой‑то момент вовсе перестал замечать клеймо марбровской лютины, поэтому сейчас удивился, как оно изменилось: очертания ключа потеряли четкость, а кожа вокруг разгладилась и посветлела.
– Бильяна говорит, что такие глубокие шрамы не свести, – продолжила Фран, закатывая рукава рубашки. – Новую кожу себе не пришьешь.