Мама изысканно-театральным движением взяла вилку и выбрала себе одну из маслин. Отец решил не мучаться так, как я, и отрезал от своего куска пиццы маленькие кусочки, но почему-то не спешил их съедать. Ели мы в абсолютной тишине.
– Ну, чем сейчас занимаешься, Андрей? – спустя пять минут решила первой нарушить тишину мама. Она взяла всего лишь вторую оливку за это время.
Я был весь перепачкан сыром. На рубашке от него оставались жирные пятна. Я потянулся было за вторым куском, но мама, чуть ли не подпрыгнув, опередила меня.
– Держи, Тыковка! – радостно сказала она, передав мне еще один кусочек, и села на место.
– Спасибо, э… мам.
При этих словах щеки ее немного порозовели. Отец громко фыркнул, мама лишь кинула на него недовольный взгляд.
– Я э… чем я сейчас занимаюсь? – начал я, чувствуя, как от волнения у меня начали потеть ладони, – да как обычно… учусь, иногда где-нибудь слоняюсь с друзьями…
– Сейчас Адре не учится. Он сдал переходные экзамены экстерном, и я решил, что он может немного отдохнуть, – перебил меня отец.
«Ого, экстерном!» – подумал я. – «Неужели в этой реальности я настолько умный?».
– Какой ты у меня молодец! – похвалила мама и даже съела в честь этого вторую оливку.
– Не благодаря тебе, – не очень громко сказал отец, но так, чтобы мы с мамой услышали.
Мама хотела что-то ответить, но губы ее задрожали. Отец резко встал, почти с грохотом отложил вилку и нож и пошел прочь из столовой.
Я совершенно не знал, что делать: моя мама смотрела ему вслед и было очевидно, что она сейчас заплачет. Я сказал первое, что пришло мне в голову:
– Мам, поешь пиццы.
– Что?
Она перестала смотреть в сторону уходящего отца и удивленно посмотрела на меня.
– Она очень вкусная, – я встал, взял ее тарелку и положил самый маленький кусок. Почему-то мне казалось, что нужно положить самый крошечный.
Мама смотрела то на пиццу, то на меня, всего обляпанного сыром. Я чувствовал сильное смущение, но мне отчаянно хотелось отвлечь ее от каких-то очень тягостных мыслей.
– Ум! Как вкусно! – сказал я, пытаясь откусить кусок так, чтобы сыр не растянулся от тарелки до самого подбородка, но у меня ничего не получалось.
Мама отвлеклась и начала смеяться. Все-таки на глазах у нее выступили слезы, но не от обиды на отца, а из-за смеха.
– Ох, Тыковка, мне нельзя есть пиццу. Все, что мне можно с этого стола – это дольки лимона да оливки.