Я все держала монетку в руке.
– Можно желание загадать, – сказала я Джеймсону, поигрывая своим трофеем. Губы у меня опухли и приятно побаливали – да и было от чего. Я взглянула вниз, на цветущие сады. – Там же столько фонтанов!
Джеймсон на них даже не посмотрел. Он всем телом льнул ко мне. Здесь, на крыше, да и рядом друг с другом, мы сохраняли идеальное равновесие.
– Это слишком просто, – парировал он. – Никаких тебе игр, каверзных задачек, а просто… вуаля – и все на блюдечке приносят.
Чисто хоторнский взгляд на желания. На жизнь в целом. Джеймсон вырос в блистательном мире элиты, где все было доступно, только руку протяни. И в день своего рождения он вовсе не свечки на торте задувал. Каждый год ему давали десять тысяч долларов, которые нужно было инвестировать по своему желанию, загадывали головоломку, которую нужно было решить, и позволяли выбрать один навык для совершенствования. При этом цена вопроса никого не интересовала, а отговорки не принимались.
Сперва я подумала, что эту тему стоит замять, но потом решила немного надавить на Джеймсона. По моему опыту, он это любил.
– Да тебе просто загадать нечего, – подметила я не терпящим возражения тоном.
– Возможно, – уклончиво ответил Джеймсон и лукаво взглянул на меня. – Просто я о другом думаю. О множестве восхитительных игр, в которых непременно одержу победу.
Провокация еще более дерзкая, чем «орел и решка»!
«Держись, еще немножечко», – сказала я себе и достала из заднего кармана открытку, присланную мне Джеймсоном. Она успела немного помяться и затереться.
Но не утратила своей реальности, в отличие от грез большинства людей.
– Я получила твою открытку, – сказала я. – Ни слова на обратной стороне.
– Долго ты пыталась понять, использовал я невидимые чернила – или все-таки нет? – спросил Джеймсон. И снова этот лукавый взгляд.
– Да, кстати, что за марка чернил? – парировала я.
Пусть у меня и не получилось их найти, это вовсе не значило, что чернил там не было.
Джеймсон, стоящий рядом, приподнялся на локтях и снова посмотрел на Пражский Град.
– Может, я хотел что-то написать, а потом передумал. – Он невинно пожал плечами – типичный хоторнский жест! – Как бы там ни было, дело сделано.
Несколько десятилетий другой Хоторн заваливал похожими открытками мою маму. Их любовь можно было бы назвать несчастной, но она была