– Есть, – подтвердил Никита. – Мы осмотрели дом и опечатали его с участковым… Какие мысли на этот счет?
– Возможно, ее супруг в момент прогулки сильно травмировался. Она пыталась оказать ему первую помощь. И выпачкалась в его крови. А потом поехала в поселок за помощью. Но не справилась с управлением и слетела в овраг.
В райотделе думать умеют, мысленно похвалил Никита. Коллега в точности озвучил его версию. Других не было и быть не могло.
– Я думаю так же, коллега. Прогулка закончилась трагично, но в гибели супругов – а Валерий Греков вряд ли выжил с такой-то кровопотерей – нет криминального следа. Несчастный случай? Так доложить генералу?
– Несчастный случай, товарищ майор, – неуверенно отозвался тот после непродолжительной паузы. – Но… Меня, если честно, кое-что смущает.
Начинается!
– И что же? – сухо поинтересовался Степанов.
– При более детальном обследовании тела Грековой были обнаружены фрагменты эпителия под ее ногтями. Чьи они – пока не установлено.
– И что смущает, коллега? – наигранно хохотнул Никита. – Грекова пыталась спасти своего мужа, тащила, возможно, на себе или из-под снегохода. Тащила, царапала. Логично же, ну?
– Логично, – вяло отреагировал тот. – Но тут есть еще кое-что…
Ну твою же мать!
– И что?
Никита съехал с трассы к заправке, бензина оставалось критически мало.
– На ее правой ладони обнаружены странные порезы.
– Насколько странные? – он отчетливо скрипнул зубами.
– Как если бы погибшая держала в руках нож, пыталась им… Ну, не знаю, обороняться или нападать, но рука соскальзывала с рукоятки на лезвие, оставляя порезы.
– Но никакого ножа не было обнаружено ни при ней, ни на месте аварии.
– Не было ножа. Знаю.
– А может, она оборонялась? – пришла ему в голову опасная мысль.
– Исключено. Если бы она оборонялась, то характер порезов на ее ладонях был бы другой. Она нападала, товарищ майор. А на кого и при каких обстоятельствах, придется выяснять. – Коллега из райотдела помолчал и закончил меланхолично: – Если в этом возникнет необходимость…
Когда Михаил Сергеевич Гришин решил уехать из города, бросив бизнес и жену в большой городской квартире, он и представить себе не мог, насколько свободным и счастливым станет себя ощущать.
А бросил он все четыре года назад.
Отпраздновав свой шестидесятилетний юбилей, Гришин впал в странное состояние, схожее с анабиозом. Он словно жил и не жил вовсе. Слушал людей, наблюдал их, ненавидел их, но словно со стороны. Не было никакой остроты эмоций. Мысли ворочались в голове вяло, чувства умерли, желания иссякли.