Мы подошли к дверям с единственным желанием – немного согреться, выпить горячего чая, купить хотя бы хлеб. Но действительность вновь больно ударила. Кафе было переполнено. Огромная очередь – в туалет, в душ, к прилавку. Люди стояли молча, устало, будто выжидая милости. Мы тоже встали в очередь. Ждали больше часа. И как будто в насмешку – кафе закрыли прямо у нас на глазах. Всё закончилось. Ни еды, ни тепла. Только пустота.
Единственным утешением стало то, что нам всё-таки удалось купить дизель – двадцать литров за три тысячи рублей. Это казалось почти подарком, ведь другие платили в разы больше. Местные таксисты наживались на чужом горе: за пять литров бензина просили по десять тысяч. Заправок поблизости не было. Последняя – во Владикавказе. Следующая – где-то в Грузии, за горами и неизвестностью.
С каждым часом запасы воды и еды у всех становились всё скуднее. Никто не помогал. Ни власти, ни волонтёры, ни гуманитарные организации. Мы были предоставлены сами себе. Иногда – друг другу. Мысли становились медленнее, движения – механическими. И только редкие случайные моменты дарили искры человечности.
Один из таких случился, когда мимо нашей машины прошёл молодой мужчина с двумя пустыми бутылками в руках. Он, улыбаясь, сказал:
– Иду к ручью воду попробовать. Если к вечеру не скрутит – значит, пить можно.
Люди вокруг засмеялись. Это был не весёлый смех, а скорее нервный – как спасательный круг. Шутка, брошенная в пустоту, на мгновение наполнила пространство человеческим теплом. Но за этим смехом скрывалась горькая правда: мы все шли вслепую. Всё, на что мы могли надеяться, – это удача.
И всё же, в этой вымотанной, израненной реальности, находились крошечные островки света. Кто-то делился последним куском хлеба. Кто-то давал зарядку для телефона. Кто-то просто смотрел в глаза и молча кивал, словно говоря: «Я рядом. Я тоже держусь».
И в этой изнуряющей борьбе за дорогу, за воздух, за человеческое достоинство, именно такие моменты становились главными. Не власть. Не деньги. Не документы. А простая, живая связь между людьми, которой не могла убить даже самая долгая дорога.
Однажды к нам подошёл мужчина с двумя детьми. Смущённо, почти шёпотом, он попросил немного еды – всё, что у них было, уже закончилось. Ему было явно неловко. Глаза – усталые, покрасневшие от недосыпа и стыда. Я положила руку ему на плечо и сказала: