С утра какие-то, естественно опять неучтенные, рабочие залезли на крышу, чтобы сбрасывать оттуда щебень. Они спускали его по длинной кишке прямо в контейнер, чтобы не коптить все вокруг. Хотя и без того когда-то жизнерадостное и аккуратное желтое здание уже сильно покрылось мелкой серой пылью от этих сбросов. Строительный мусор, появившийся в результате очередного ненужного ремонта крыши, после которого она стала протекать, не всегда проходил как надо и застревал в этой кишке. Тогда один из рабочих зависал над бездной и стучал ногой по этому понтонному мусоропроводу, как бы тормошил его, чтобы пропихнуть мусор вниз по кишке. Комендант с Ильёй молча наблюдали за происходящим, словно завороженно и как бы в сонном таком трансе. «Сейчас ебнется», – сказал вдруг Илья, как в глупом детском анекдоте про Вовочку и корову, как по наитию и приговорил. Рабочий промазал сапогом по кишке, его развернуло, он неуклюже взмахнул руками и полетел спиной вниз прямо с козырька крыши над четвертым этажом. Раздался сильный хруст ломающейся спины о стенку металлического контейнера, тело рабочего разогнулась в пугающе неестественном направлении ровно посередине. Он что-то еще попытался простонать, и сразу началась трясучая агония. Все как по команде засуетились, Комендант все время охал, приседал и хлопал себя по бокам, вызвали ненужную теперь уже скорую, ибо дело было ясное. Рабочий ещё хрипел, но все понимали, что агонизирует только тело, сам он умер мгновенно после удара.