«Только попробуй мне тут сдохнуть!» – и принялся ритмично надавливать на грудь.
Внешне он оставался спокойным. Даже слишком. Второй смотрел перед собой, но взгляд его направлялся в пустоту. Он шептал какие-то неразборчивые слова. Руки дрожали.
Лежавший не подавал признаков жизни и все еще выглядел как мертвец. Таковым его счел бы любой другой, как те двое, но не тот человек, что теперь пытался выдернуть его обратно в жизнь. А пытался он отчаянно, будто судьба всего мира зависела от выживания этого без минуты утопленника.
«Придурок ты, – думал азиат, как бы желая внушить эти мысли бездыханному, и продолжал резко давить ему на грудь. – Безрассудный ты придурок. Устроил твой лучший друг историю, а разгребать кому? Тебе! Только тебе! А ты тут валяешься при смерти. Нашел время. Давай же! Дыши! Поднимайся и спаси этот чертов город!»
Шли минуты. Бурая река медленно текла вниз, унося куски отколовшегося грязного льда. По небу проносились птицы. Черный дым взрыва поднимался вверх. Слева, ниже по течению, где стояла фабрика, темные трубы выдыхали свои белые клубы, и они тоже таяли в пелене низких серых облаков.
– М-может, он уже в-все? – тихо и с осторожностью вымолвил рыжий и вздрогнул от своих же слов.
– Замолчи, – спокойно и холодно приказал человек в плаще.
Колени его вымокли от снега. Пальцы рук слегка покраснели от холода.
Вдруг спасенный дернулся, выплюнул воду и закашлял. Распахнув глаза, он рывком сел, толкнув от себя своего спасителя так, что тот свалился на спину. Поднялся на ноги, качнулся и приложил руку к правому виску, затем сделал два неровных шага вперед. Человек в плаще пристально в него вгляделся, затем повернулся к остолбенелому рыжему и жестом приказал ему исчезнуть отсюда прямо сейчас. Рыжий заерзал и начал суетливо отползать прочь, испуганно глядя на «ожившего» утопленника.
А тот, что несколько секунд назад лежал на снегу, уже стоял у воды. Он поднял пустые голубые глаза, взглянул на город, что за рекой. Увидел серое небо, клубы дыма над крышами домов. Во взгляде происходили изменения – к человеку медленно приходило полное осознание случившегося. Кажется, с выдохом он произнес чье-то имя. Потом еще одно имя. И еще.
Свалившись на колени то ли от временной слабости тела, то ли от эмоционального потрясения, он обхватил голову руками. Его отчаянье обрушилось на берег тяжелой лавиной тишины. В ней потонули все прочие звуки.