Неожиданно он понизил голос, как поступают на траурных митингах, склонил на бок голову, ещё раз посмотрел на большинство краснофлотцев, о чём-то шёпотом поговорил с политруком Малюком, энергично выправился и, повышая голос, точно перед многотысячной толпой, начал кричать:
– Проглядели мы врага! Более того – вы пригрели на своей груди злейшего врага народа, который, пользуясь вашей близорукостью, творил за вашей спиной свои чёрные дела. Знали ли вы Химича? Нет! А нужно было знать! Он кулацкий сын, он подонок нашего общества, он заставил вас строить проволочные заборы, на которых поранились люди, он подбирал специальные снаряды, которые не лезли в камору пушек! Так пусть же это будет последним случаем вашего и нашего ротозейства.
Аплодисментов не было. Краснофлотцы начали тревожно переглядываться, многие сконфузились, опустили головы. У одних лица побледнели, у других – налились кровью.
Старший политрук Малюк почувствовал возникшее недоумение, замешательство в среде сидевших. Он понимал – примеры, приведённые Велигурой, были неудачными. Они вызвали у большинства непонимание происходящего. Малюк, не сказав ни слова, торопливо объявил политинформацию оконченной.
Оба политрука вышли из казармы и, переговариваясь шёпотом, направились в столовую.
Когда командир взвода Поляков привёл батарею на позицию, нашлись смелые и спросили: «Как же понимать, – недоумевали они и робко спрашивали, – командиры-посредники признали построенную оборону грамотной и правильной, что оборонялись мы хорошо, за что все получили благодарности, а политрук сегодня по существу назвал нашу работу вредительской. Это что же выходит – что сегодня и нас следует арестовывать?»
Командир взвода тоже был дезориентирован. Но спустя несколько часов как он узнал, что большинство командиров из штаба КУРа были арестованы, в том числе и некоторые из тех, кто был посредниками на батарейном учении, счёл возможным присоединиться к политруку Велигуре и во всеуслышание заявить: «Мы напрасно выполняли приказания Химича. Он действовал как враг народа!»
В полдень на позицию пришёл Перов. Он не знал, что отвечал на вопросы подчинённых комвзвода Поляков. Он не слышал, что говорил Велигура. Но когда ему рассказали старшины, что они слышали на политинформации, командир дивизиона заколебался и ответил так, как отвечают люди умные и хитрые – он и овец сохранил, и сумму денег в свой актив положил. Что ж, вероятно, иначе нельзя было.