Рано утром его пробудили сильным окриком. Иван вскочил:
– Ты! Что это?! – закричал комендант общежития. Пидопрыгора даже забыл, что он делал в полночь. Только когда ему комендант показал, и он взглянул на портрет, всё вспомнил, быстро подбежал, снял портянки и лапти и недовольно сказал:
– Хай знае, як мы тут жывемо! Мени зараз йты на роботу, що я надину – все мокрэ!
– Чёрт тебя не возьмёт, пойдёшь и в мокром! – комендант рассуждал зло и издевательски.
Неизвестно откуда появился уполномоченный. Он подошёл к Ивану и пренебрежительно объявил:
– Сегодня ты пойдёшь со мною.
– Мени трэба обовъязково буты на роботи, прораб сказав…
– Пойдёшь со мной! Одевайся!
Ничто не помогло и никто не помог – Ивана увезли. До вечера его держали в милицейском участке, а когда на Пидопрыгору из Севастополя получили длинную и узкую бумагу, вызвали «Чёрный Ворон» и увезли. Портянки и лапти его высохли на ногах раньше, чем захлопнули за ним дверь камеры № 17.
Суд над Иваном состоялся до обеда. В течение пяти минут зачитали обвинительное заключение. Свидетелей не было, прокуроров и защитников тоже. За шесть минут опросили Пидопрыгору. Приговор был заготовлен заблаговременно.
– Иван, сколько же тебе дали? – спросил Чечелашвили.
– Висим рокив.
Осуждённый ни на кого не смотрел. Глаза его были обращены в чёрный пол. Говорил он медленно, преодолевая боль и слёзы. Говорил он правду.
«За контрагитацию и пропаганду в рабочем общежитии» его осудили на восемь лет тюремного заключения и пять лет поражения в правах, после отбытия наказания с правом проживания в отделённой местности.
– Иван, расскажи, как всё же проходил суд? – интересовались все его товарищи по камере, переживая с ним бесчеловечную кару. За что и во имя чего этот честный труженик так жестоко был наказан?
– Якый там суд? Ниякого суда нэ було! – говорил Пидопригора без озлобления, но с видимой тревогой и обречённостью в голосе.
Когда он понял, что товарищи действительно интересуются, что их ждёт такая же участь, он изъявил желание рассказать о своём горе. Все его слушали, и никто не перебивал.
– Прывэлы мэнэ в якусь нэвэлычку кимнату. Потим прыйшлы тры чоловика, командыры. Мэнэ заставылы встать. Я встав. Тоди знову посадылы. Потим той, якый сыдив посэрэдыни, довго чытав якусь папэру. Всэ, що вин чытав, дийсна брэхня. Нарешти пытае: «Вызнаеш сэбэ вынным?». «Ни в якому рази», – видповидаю.