Утром Грабченко шёл в управление, а Виолета в городок начальствующего состава полка, где проживали Красовские более двух лет.
Владимир Красовский был начальником связи зенитного полка. Это был умный, энергичный, трудолюбивый и преданный своему делу командир. Он был грамотнее любого из своих сверстников. Вырос в Киеве в интеллигентной семье. Окончил среднюю школу с отличием и с отличием окончил Киевское училище связи. Причиной демобилизации и ареста оказалось дело, не стоившее выеденного яйца, после ареста его родной сестры в Киеве. Спустя неделю арестовали и его.
Владимир Красовский родился в семье служащих. Сам он почитался учащимся. Как умный человек он понимал, что его служебное благополучие, его предстоящая карьера зависит не столько от его знаний и умений, сколько от принадлежности к партии. Будучи на последнем курсе обучения, он несколько раз подавал заявление о приёме его в партию, но приём служащих и учащихся всегда ограничивался. Тогда он уговорил сестру сделать ему партийные документы (она тогда работала в одном из киевских райкомов). Она с помощью своих подруг сделала всё – Владимир Красовский приехал в полк на должность командира взвода связи членом партии.
Два раза в месяц по четвергам с разрешения НКВД тюремная администрация разрешала передачи и свидания с осуждёнными. Подследственным передачи и свидания запрещались.
Стоял сухой, изнуряющий духотой день. Перед железными воротами тюрьмы на улице Восставших собралось свыше тысячи человек, преимущественно женщин и детей. Большинство пришли с передачами. Пришли и те, кому разрешили свидания перед этапом на восток. Было не мало и таких, которые не знали, куда исчез арестованный. Но всего больше было таких, кто не знал, что ему делать, как поступить, где найти утешение своему горю.
Арестованные отцы и сыновья объявлялись врагами народа. Неприязнь и даже месть распространялись и на матерей, родивших выродков, на жён, пригревших врагов, на детей вражьих выродков.
Трудно сказать, чего было больше – боязни самих врагов или соприкосновения с ними и их родственниками. Одно оставалось неоспоримым: соседи, знакомые, дальние родственники шарахались от врагов и предавали их анафеме.
В конце 1937 года в одном из своих выступлений Сталин скажет: «Дети не отвечают за отца, братья – за братьев». Это несколько смягчило участь подвергнутых подозрениями. Однако и после этого родственники репрессированных не чувствовали себя спокойно и полноправно.