В один из воскресных дней она решила пересмотреть переписку с друзьями. Среди писем нашла и письмо от Катюши. Бывшая подруга писала о себе редко. Ложная и тупая зависть не позволили Катюше сохранить прежнюю дружбу, как вечность длинную и как настоящее счастье дорогую. Галя долго думала, и после долгих колебаний решила написать. Письмо её было коротким: «Дорогая Катюша! Я читаю твоё последнее письмо. Радуюсь, вспоминая приятные дни нашей дружбы. О! Как они были хороши, приятны и радостны. А сейчас я не перестаю удивляться – ты всё ещё мне завидуешь? Завидуешь моему мужу, которого ты дважды видела и, вероятно, которого ты больше не увидишь. Что ты скажешь теперь? Я осталась одна с Олежкой. С работы уволили. За угол плачу тридцать рублей в месяц». Вместо подписи написала: «Твоя подруга».
В понедельник в обеденный перерыв Весенину вызвали в отдел кадров. Там уже сидел начальник спецчасти комбината, он и обратился к Весениной с вопросом:
– Вы жена арестованного за вредительство Весенина?
– Да, мой муж арестован, за что – не знаю.
– Вам нельзя работать на занимаемой должности, – безапелляционно утверждал начспецчасти.
– Почему? – запутавшись в мыслях, спросила Галина Петровна, но быстро поймав себя на ненужном вопросе, стала сожалеть, понимая, что в той обстановке добиваться действительности… Куда легче надеть петлю на шею, а затянуть её любой энкеведовец согласится. И она, понизив голос, торопливо переспросила:
– Пожалуйста, где можно?
Были предложены две должности. Галя согласилась стать сестрой-хозяйкой.
В заключение диалога начальник спецчасти предложил к утру следующего дня представить автобиографию в двух экземплярах.
Весенина выполнила указание. Утром она сдала автобиографию, а в полдень её снова вызвали уже в спецчасть, где сказали:
– Мы разобрались в вашем деле. Вам не следовало поступать на работу в наш комбинат. Вам лучше поступить и работать на стройке, можно на деревоотделочный комбинат. Если не желаете увольняться, вас переведут на работу отправки белья в прачечную, между рейсами будете убирать канцелярию.
– Я согласна. Не умирать же мне в 28 лет. У меня ребёнок, – овладев собой, спросила. – За что я преследуюсь? На своей работе я потеряла здоровье. Вы поступаете бесчеловечно.
– Я тоже не хочу, чтобы меня обвинили в ротозействе, а чего хорошего – и в покровительстве вашего брата, – недовольно разъяснял начспецчасти, предупреждая. – О причине перехода на другую работу с посторонними не распространяться, – угрожая, требовал блюститель законности, и не поднимая глаз на обиженного и оскорблённого человека, произнёс. – Свободны!