Выдать туфли, наверное, было бы намного проще, но для госпожи простые пути – это что-то слишком скучное. Приказать Адерин ходить осторожно, не наступать на подол и не спотыкаться намного веселее, чем решить проблему одним простым действием.
В конце концов, так и не получится ее наказать, верно?
Адерин глубоко вдыхает и позволяет магии затянуть ей корсет, так туго, что дышать становится тяжелее. Косточки давят ей на ребра, потому что госпожа не собирается слишком беспокоиться о том, чтобы подобрать Адерин корсет точно по фигуре. Или беспокоиться вовсе.
Какое ей дело до новых синяков, если они скрыты одеждой?
– Ты готова, птичка моя? – обманчиво ласково спрашивает госпожа Флорис. – Нам уже скоро спускаться, гости собираются.
На самом деле это не вопрос, совсем-совсем не вопрос, а еще один приказ. Все очень просто: открытые приказы магия понимает сразу и заставляет Адерин починиться тут же, а другие, обернутые в шелк просьб и вопросов, нужны для того, чтобы проверить: насколько Адерин еще хочет бунтовать.
Насколько сильно Адерин хочет, чтобы ее наказали.
– Я готова, госпожа, – говорит Адерин.
Она покидает спальню и следует за госпожой. Она идет, ступая не полной стопой, достаточно быстро, чтобы ее не обвинили в медлительности, и достаточно аккуратно, чтобы не наступать на собственное платье. Хрупкий, шаткий баланс, которому ей пришлось учиться на других приемах.
Адерин помнит, как ее заставили – магическим приказом – сидеть у подножия лестницы весь вечер, потому что она споткнулась и упала, испачкав платье. Она не могла встать, не могла даже сменить положение на более удобное, чтобы так сильно не болели кости от каменного пола.
Она сидела и отчаянно надеялась на то, что все было не зря, представляя себе деревню, защитный купол и то, что с каждым жителем – даже с теми, с кем она не особо ладила – все хорошо.
В конце концов, второй урок – ни один добрый поступок не остается безнаказанным – можно интерпретировать по-разному.
Они обе – и госпожа Флорис, и Адерин – замирают у огромных дверей, ведущих прямо в огромный бальный зал. Настолько большой, что в нем могла бы поместиться пара домов – прямо целиком, со всеми их дворами – из ее родной деревни.
Внезапно Адерин чувствует это – приближение чего-то ужасного, неправильного. Странной опасности, которую нельзя увидеть, но напряжение – и страх, совсем немного – сдавливает ей грудь вместе с жесткими косточками корсета, крадя дыхание и, самое главное, голос. Будто вся магия, все ее жалкие остатки, которые не были подавлены сделкой фейри, пытается ее защитить. Подсказать, помочь.