Глава 2. Школа и угнетение
"Некоторые раны видны на теле, некоторые – в душе, но последние исцелить труднее всего." – Евгений Гришковец.
Школа стала своеобразным убежищем от семейного ужаса, хотя и там было непросто. Почти каждый день напоминал затяжную пытку: преподаватели воспринимали меня как пустое место, сверстники называли белой вороной, а моя фамилия регулярно появлялась в списках отстающих учеников.
Утро понедельника всегда начиналось одинаково: утренняя зарядка в тесном спортзале, холодное молоко в столовой, испачканная форма и заниженные оценки на контрольных работах. День проходил монотонно и утомительно, напоминая конвейерную ленту, движущуюся к неопределённой цели.
Самым сложным был переход в среднюю школу. Мачеха настаивала на хороших оценках, угрожая физическим наказанием за двойки и трояки. Один раз я вернулась домой с дневником, заполненным отметками «удовлетворительно», и сразу попала под горячую руку мачехи. Физическое воздействие привело к тому, что остаток недели я ходила с синяком под глазом, оправдываясь перед учителями головной болью.
Особую роль сыграла учительница математики, Лидия Петровна. Узнав о происхождении синяков, она вызвала меня к директору. Но разговор закончился ничем: директор предупредил, что такие случаи рассматриваются формально, и рекомендовал избегать конфликтов дома.
Я замыкалась в себе, не доверяя взрослым и боясь показаться слабой. Со временем научилась контролировать свои эмоции, пряча слёзы и боль глубоко внутри. Вокруг были равнодушные лица преподавателей, не понимающих, через что проходят ученики, чьё детство омрачено жестокостью и несправедливостью.
В старших классах ситуация ухудшилась. Директор распорядился исключить меня из числа отличников за плохое поведение и низкую успеваемость. Руководитель школьного самоуправления, Нина Сергеевна, потребовала, чтобы я добровольно покинула престижную олимпиадную группу, заявив, что моей подготовке мешает «низкий интеллектуальный потенциал».
Одно событие окончательно закрепило мою позицию изгоя. Классный руководитель, Ирина Николаевна, публично обвинила меня в воровстве канцелярии, хотя доказательств не было. Другие ребята поверили учителю, начали сторониться меня, отвернулись от единственного источника поддержки – школьных друзей.