Во французской стороне, на чужой планете
Меня никогда не приводили к детскому психологу. Однажды я сама вызвалась к нему сходить, но накануне сбежала к бабушке, найдя у нее солидарное убежище от предвзятой беседы с мозгоправом (по крайней мере так казалось в пубертате). Тема психологической помощи была не слишком развита в провинциальном городе в двухтысячных и поход к психологу приравнивался к «меня упекут в психушку», а значит надо изо всех сил делать вид, что я нормальная.
Жизнь в небольшом городе с малоэтажным строительством спасала меня от новых потрясений, и чтобы наверняка поставить точку в этом вопросе я решила пойти учиться на психолога. Помню, как заведующий кафедры спрашивал нас, студентов первого курса соцпсиха, зачем мы выбрали это направление:
– Я хотела бы помогать другим справляться с их эмоциональными проблемами.
– Меня интересует область научных исследований.
– Хочу сделать свой вклад в общество и в улучшение межличностных отношений.
А я ответила, что я хочу помочь себе. Потому что мне казалось, что спасение утопающих дело рук самих утопающих. Несмотря на то, что учеба стоила моим родителям денег и на бюджет поступить не получилось, они приняли мое решение. Правда разочарование наступило очень и очень быстро. В стенах вуза есть возможность получить много теоретических знаний, написанных сухим терминологическим языком, но ни на одном курсе из четырех я не нашла волшебную пилюлю для себя. К концу учебы я понимала, что у меня генерализованное тревожное и обсессивно-компульсивное расстройство, но это как знать своих тараканов в лицо, но не суметь ударить тапком в цель.
Не зря бытует выражение, что у каждого психоаналитика должен быть свой психоаналитик. Только я еще не признала тот факт, что моя проблема носит не психологический, а скорее психиатрический характер и психиатрия это не только про асоциальное поведение и опасность для общества. Это и про то, что тебе невероятно сложно жить обычной жизнью, переживая ощущения, не поддающиеся логическому объяснению. И я пишу о своей истории не как человек с корочками психолога, а как человек, который столкнулся с фобиями лично и до сих пор пытается разрубить этот гордиев узел.
Иногда меня не покидало ощущение, что я живу не своей жизнью и делаю то, что мне не нравится, ради цели, которая на мой взгляд недостижима. Сейчас мне тридцать, и я четко осознаю, что один в поле не воин. Да, это ваше поле битвы, но вам очень нужны союзники. Люди, которые будут проявлять эмпатию к вашему состоянию и протянут руку, если вам потребуется физический контакт, чтобы снять тревожность. Хоть в десять, хоть в двадцать, хоть в тридцать лет. У тревожности нет возраста и у страхов тоже, даже если кто-то пытается вам внушить, что все это только в вашей голове и только вы можете это из нее выкинуть.