– Вот после Рамадана на каждого жителя будут выдавать аж по три Мэри! Как и положено. А сейчас что?
А сейчас, потупив глаза, я пошёл к уголку покупателя и, достав оттуда жалобную книгу, протянул её вампиру, что родился на свет ещё до Рождества Христова. Стоя, как неопытный молокосос, я глядел на окоченевшую Мэри, что окончательно отбросила коньки – прямо на стойке. Бар постепенно наполнялся посетителями, и, размахивая руками, они ругались на арабском, который я не мог понять, но догадывался о смысле. Оставшись без напитков, они уходили прочь, а старый, как сама планета Земля, низкорослый вампир с пузиком решил всё же написать жалобу управляющему отеля. Глядя на меня своими клыками, он показательно перелистнул страницы, и тут случилось то, чего ни я, ни он не ожидали. Вспыхнув пламенем, будто он какой-то шахид, вдруг взорвался и разлетелся на мелкие кусочки, которые, превращаясь в пепел, осыпали меня с ног до головы. От неожиданности я потерял сознание.
Запах нашатыря разбудил мои ноздри, и, глядя сразу троим докторам в глаза, я ответил:
– А! Что? Где я?
– Сколько видите пальцев?
– Восемь!
– Как Вас зовут?
– Граф Алукард.
– Плохо у Вас дела, Граф!
А дела были и вправду не очень. Докторов становилось всё больше, и их устрашающие голоса скребли мою голову, из которой не выходила ужасающая картина. Я пытался успокоить себя, ссылаясь на жару. Скорее всего, у меня снова запой и кровоголизм, а я перебрал чуток с Мэри. Потому, откинувшись на мягкую подушку, я доверил свою вампирскую жизнь врачу, который делал мне переливание. Скоро всё это закончится, и я поеду обратно домой. Полечу, точнее. Голова раскалывалась и кипела. Снова и снова, будто поставленное на повтор видео, я вспоминал, как толстенький старичок открывает жалобную книгу, его охватывает неимоверных размеров пламя, и он разрывается на части, не оставив на себе живого места. Я старался не думать, ведь всё это были галлюцинации. Вампиры бессмертны. Их не берут колья, зеркала, полынь и что там ещё детям в сказках читают. Мы бессмертны и точка! Мы живём уже бог знает сколько, совершенно ни от кого не прячась и в открытую пьём людскую кровь. У нас есть целые заводы, где, выращивая людей для различных целей: от рабочей силы до банально еды, мы не терпим нужды кого-то убивать. Ведь смерть человека уже давно не считается убийством. Нас семь миллиардов на планете, и больше не нужно, ведь мы не стареем, не умираем и не размножаемся. Люди для нас корм и прислуга. А я увлёкся Мэри. И, пытаясь скорее уснуть, я снова видел тот ужасающий взрыв, но убеждал себя, что получил солнечный удар.