Отодвинув мачеху в сторону, вперед вышел высокий детина, весь усыпанный веснушками и с клочковатой рыжей бородой. Ее брат. Тот, кому леди Кэтрин позволила занять свое старое жилище.
Потрясая жирными телесами, угрюмый увалень двинулся в мою сторону. При виде его сжатых кулаков я невольно попятилась.
К счастью, леди Кэтрин придержала брата за руку.
– Тише, тише, Томас, никакой дом она не получит. Пускай бормочет, что хочет, а я с места не сдвинусь. Как жила здесь, так и буду жить.
Затем она снова обратила свой взор ко мне и рявкнула, как рабыне или дворовой собаке:
– А ну брысь на кухню! Быстро готовить завтрак.
В этот момент я отчего-то вспомнила коморку на чердаке, где ютилась Хлоя. Зимой там было холодно из-за тонких дырявых стен, а летом невыносимо жарко, потому что солнце нагревало крышу. Из мебели был только колченогий стул, который сиротка использовала вместо шкафа, вешая на его спинку свою немногочисленную одежду – теплые чулки и два единственных штопанных-перештопанных платья. Еще была кровать – скрипучая, грубо сколоченная конструкция, больше похожая на ящик. Пока мачеха и сестры возлежали на пушистых перинах, падчерица ворочалась на бугристом соломенном тюфяке.
От этого внезапного воспоминания меня охватила самая настоящая злость.
Я вздернула подбородок:
– Этот дом мой по закону. Вы не имеете права здесь жить без моего согласия. А я не желаю вас больше видеть.
– Маменька! – испуганно воскликнули сестры-змеюки и вцепились в маменьку с двух сторон. – Она правда может нас выгнать?
– Не нойте, крошки, не может.
– По закону… – снова начала я, но договорить мне не позволили.
– По закону? – перебила мачеха и расхохоталась, запрокинув голову. Все три ее дряблых подбородка пошли волнами.
– Не знаю, кто тебя, дурочку, надоумил устроить бунт, – вкрадчиво произнесла леди Кэтрин, отсмеявшись. – Наверное, какая-то соседка науськала. Но ты, кляча тощая, очень пожалеешь о своей выходке. Томас, – она повернулась к брату и, привстав на цыпочки, что-то зашептала ему на ухо.
Я невольно отступила от них к окну.
Что происходит?
Что она говорит этому увальню? Какую подлость замыслила моя мачеха?
В груди будто натягивалась невидимая струна.
Сказав брату все, что хотела, леди Кэтрин отошла к стене и взглянула на меня оттуда с гадкой улыбочкой. Рыжий бугай тоже посмотрел на меня. Окинул долгим взглядом с головы до ног и криво ухмыльнулся.