Он обращался к зеркалам. Однако те, как обычно, молчали. Дьявол знал, ответ хоть и незримый может дать ему только сам ад.
Ад, будто древний змей, обвился вокруг его сознания, шепча забытые истины и полузабытые проклятия. Внутри кипела ярость, смешанная с нетерпеливым любопытством. Что это за искра света пронзила кромешную тьму его владений? Кто эта дерзкая смертная, посмевшая явиться в его зеркала, как непрошеный гость на пир демонов?
Дьявол, привыкший к власти и подчинению, чувствовал себя сбитым с толку. Его разум, прежде ясный и острый, будто клинок, теперь был окутан туманом сомнений. Он метался по своему замку из чёрного стекла, как зверь в клетке, не находя себе места. Зеркала – верные слуги, лишь отражали его смятение, не давая ответов.
Люцифер вспомнил её улыбку – дерзкую, лучистую, будто вызов самой тьме. В ней не было страха, лишь нескрываемое сочувствие и обещание чего – то, чего он так давно жаждал, но боялся признаться даже самому себе. Выбор… Она предложила ему выбор, как сокровище, вынесенное из глубин затонувшего корабля. Но что он мог выбрать, когда вечность тяготила его, как свинцовая мантия?
«Мгновение с тобой…» – эхом отдавались в голове его собственные слова. Мгновение… всего лишь мимолётная искра, способная разжечь пожар, который поглотит его целиком. Но стоила ли эта искра вечной тьмы? Стоила ли она боли и разочарования, которые неизбежно последуют за мимолетной радостью? Ад молчал, как притаившийся хищник, ожидая решения Владыки. И Люцифер знал, что этот выбор определит не только его судьбу, но и судьбу всего сущего.
Тьма сгущалась, обволакивая, как саван. Он ощущал, что вечность, подобно ненасытной гидре, тянет к нему мерзкие щупальца, требуя беспрекословного повиновения. "Non serviam," – прошептал, будто заклинание, но слова эти звучали пусто и бессильно в пучине его терзаний. Образ смертной, будто маяк в штормовом океане, не давал ему утонуть в отчаянии. Её сочувствие – как капля росы на раскалённом камне, обещало утолить его вечную жажду.
– Выбор… какое коварное слово, – прорычал, обращаясь к своему отражению. Зеркала в ответ лишь множили его смятение, создавая иллюзию бесконечного лабиринта, в котором он навсегда обречён блуждать.
Он, князь тьмы, Владыка преисподней, вдруг осознал, что сам стал заложником своего могущества. Вечность, которую некогда воспринимал как дар, обернулась проклятием, сковывающим его дыру вместо души цепями отчаяния.