И Онегесий стал готовить армию к штурму города. И уже через неделю, после их разговора с Аттилой, ещё до рассвета, Нишаву перегородили тысячи мостов, по которым в наступление побежали лучники гуннов, закрывая над крепостью небо стрелами, не дававшими защитникам даже выглянуть из башен и зубцов крепости, а не только пустить в ответ свою стрелу или бросить камень. А через некоторое время, скрепя деревянными колёсами, поползли и стенобитные машины, за коими устремилась и вся многочисленная армия гуннов и их союзников.
К вечеру, казавшиеся неприступными, высокие крепостные стены Наиса, под мощными ударами стенобитных машин, превратились в развалины, похоронив под собой, почти весь гарнизон римских легионеров. Улицы города остались беззащитными перед лавиной язычников, хлынувших в крепость. За то, что она не открыла свои ворота перед варварами, они предали её, как и многие другие, разграблению и огню. Объезжая Наис, Онегесий видел ужас и бесчинства, творившиеся в нём, но остановить жестокость, с которой его воины убивали, ни в чём, не повинных, беззащитных людей, не мог. Это было не в его силах.
– Таковы последствия войны!
Рассуждал он, и в этом был прав.
Остановившись на центральной площади у старинного собора, полководец, внезапно вспомнил об Оливии, увидев как гунны, гепиды, сарматы, тащат награбленное добро из святого места вместе с пленниками, пытавшимися там укрыться от разъярённых язычников, и, махнув рукой, подозвал к себе начальника своей охраны:
– Отесий!
Всадник на сером жеребце тут же подъехал к своему командиру, склонив в повиновении голову.
– Купи мне у воинов христианскую икону, и молодую, покладистую рабыню. Я хочу сделать подарок для Оливии.
– Хорошо, мой вождь!
Отозвался тот, и направил коня по направлению к собору. А спустя несколько минут ожидания, вновь, вернулся назад, держа в руках икону Христа Спасителя, расписанную золотом. К седлу охранника была привязана на длинной верёвке молодая пленница, по виду римлянка. Онегесий посмотрел на неё сверху вниз, и одобрительно цокнув языков, вымолвил:
– Благодарю Отесий! Посади её на лошадь. Мы покидаем город. Больше нам здесь делать нечего!
Опасная игра
После взятия Наиса в лагере гуннов повисло тягостное ожидание. Великие вожди, Аттила и Бледо, пока, не предпринимали дальнейших действий для наступления, ожидая послов от Византийского императора с предложением мира, конечно же, на условиях увеличенной контрибуции. Наступила холодная осень, а вестей из Константинополя по-прежнему не было. Затянувшаяся передышка пагубно влияла на войска союзников. Гепиды короля Ардариха, булгары, готы, всё чаще стали заниматься мародёрством. Участились их нападения на обозы, идущие с Паннонии. В войске гуннов, поговаривали, что к этому причастен даже брат великого хана – Бледо. И Аттила, узнав неприятную новость, пригласил к себе на званый обед верного нукера Онегесия. Плотно отобедав, он, затем, вежливо выпроводил гостей, выгнал слуг, и остался в алачуче с полководцем наедине.