«Восточный экспресс» медленно, словно прогуливаясь по бульвару, тронулся с места.
В купе первого класса, затянутом в теплую полутьму предзакатного часа, Мэри, закрыв глаза, прислонилась лбом к прохладному стеклу.
Весь долгий путь из Петербурга ее не отпускала навязчивая мысль о странном, почти абсурдном противоречии современного бытия.
Мир предлагал невиданное, немыслимое ранее изобилие – больше, чем человеку объективно нужно для выживания, комфорта, даже для определенного уровня счастья. Но вместо ожидаемой легкости, радости, ощущения полета, люди все чаще чувствовали себя загнанными в угол, опутанными невидимыми, но прочными нитями обязательств, тревог, социальных ожиданий, страха потерять накопленное. Как те несчастные обитатели пятизвездочных отелей «все включено», которые могли лить слезы у открытого бара только потому, что виски оказался не того года выдержки, а омар на шведском столе – недостаточно крупным. Изобилие оборачивалось новой, изощренной формой рабства.
Бесшумно, словно тень, возник проводник. На серебряном подносе он нес всякие милые дополнения, что традиционно подаются к кофе в Турции и две крошечные фарфоровые чашечки с густым, черным турецким кофе, от которого тянулся ароматный пар. Проводник поставил чашечки с кофе, вазочки со сладостями и стаканы с чистой водой на стол и также бесшумно удалился.
Мэри открыла глаза. Она заметила, что у нее появилась попутчица. Это была молодая женщина, с лицом, отмеченным усталостью, но с живым, наблюдательным взглядом. Она, не дожидаясь помощи проводника, завершала укладывать в багажный отсек средний по объему кожаный чемодан со складной ручкой и маленькими колесиками, который был щедро, почти вызывающе, оклеен яркими наклейками: «Не тормози!», «Свобода внутри», «Дорогу осилит идущий». В ее точных, размеренных движениях чувствовалась привычная деловая собранность.
– Яна, – улыбаясь, представилась она и протянула руку для приветствия.
Голос был знакомым, с петербургским прононсом. – Юрист-медиатор. Еду в Париж… как это ни парадоксально звучит, отдохнуть от людей. Точнее, от тех, кто яростно, до ненависти, сражается друг с другом за квадратные метры. Устала быть вечным арбитром в их бесконечных битвах за обладание. – Она внимательно посмотрела на Мэри. – Мы ведь знакомы? Семинар по конфликтологии в СПбГУ… года три назад?