– Позови меня, когда она проснется, – приказал капитан Виланду и отправился отдыхать.
* * *
Олквина позвали в дежурку только через три часа. Виланд с досадой оправдывался:
– Господин капитан, да я понятия не имел, что она притворяется. Мы поглядывали время от времени, но она крепко спала, клянусь. Ну не может связанный человек так долго лежать неподвижно в неудобном положении, обязательно шевельнется. А потом пришел Микас, растолкал ее и заметил, что она плакала втихаря…
– Говорила что-нибудь? – перебил его Бенвор.
– Нет, сэр, ни слова. Но она все время так внимательно прислушивается к нам, будто хорверский язык ей едва знаком.
– Все-таки иноземка, – заключил Олквин.
– Может, из Бангии? – предположил Микас.
– Во всяком случае, не из Анклау, и не из Жомеросуина, – покачал головой дежурный. – Она явно нездешняя.
– Стриженая, как простой солдат, – хмуро повторил писарь. – И тело неженское, не мягкое. Я помогал ей подняться. Она вся жилистая, как мальчишка-батрак, и упругая, будто натянутая тетива, – даже после снотворного и долгой неподвижности в одной позе. Таких женщин не бывает.
– Женщина-солдат? – удивленно покачал головой капитан. – Куда катится наш мир?
– И что с ней делать? – промолвил Виланд.
– Ну… – Бенвор вздохнул и расправил плечи. – Она все-таки дама…
Пленница, чуть съежившись, с безучастным видом сидела на стуле. Когда мужчины вошли, она окинула их внимательным настороженным взглядом, задержавшись на Олквине, и вздрогнула. Очень светлые, почти прозрачные глаза широко распахнулись, в них мелькнуло что-то похожее на узнавание. Потом женщина вгляделась пристальнее, и ее взгляд потух. Наверное, вспомнила, что видела капитана в тюрьме.
– Приветствую вас, леди, – учтиво произнес он. – Я – инспектор пограничных гарнизонов капитан Бенвор Олквин, хотя вам это наверняка и так известно.
Незваная гостья чуть наклонила голову, прислушиваясь. Бенвор понял, что имел в виду Виланд. Пленница смотрела, не мигая, и внимательно ловила каждое слово. И взгляд сразу стал таким, будто она… черт возьми, будто она мысленно записывала сказанное. Точно, иноземка. Додумаются же…
– Мы не воюем с женщинами и детьми. Если вы добровольно расскажете все, что вам известно, вас отпустят невредимой.
Казалось, дамочка раздумывает. Олквин подбодрил ее:
– Я и так знаю всех, кого интересуют наши позиции. Назвав одно из имен, вы лишь подтвердите мою догадку.