».
Важная деталь: к моменту приезда Джин Бриггс уткухиксалик уже несколько десятилетий были обращены в христианство, что снова ослабляет аргументы в пользу древности их миролюбивых традиций. Любопытным стало наблюдение Бриггс того факта, что, возможно, эскимосы все свои скрытые эмоции с лихвой отыгрывали на собаках: «Они били своих собак, и Инуттиак делал это с необычной для него яростью. Даже его фантазии были особенно жестокими – полными поножовщины, порки и убийств». Совпадение или нет, но Колин Тёрнбулл писал о таком же поведении пигмеев мбути: «я видел, как пигмеи опалили перья ещё живых птиц, объяснив это тем, что мясо становится нежнее, если смерть наступает медленно. А охотничьих собак, какими бы ценными они ни были, безжалостно пинают со дня рождения до дня смерти» [224, p. 102].
Таким образом, культура эгалитарных народов выстраивается вокруг главной темы – не дать выделиться кому-то за счёт его умений или харизмы и уровнять всех и во всём. Это сдерживание людей, которые каким-либо образом могут разорвать ткань социального равенства, уже само по себе говорит, что есть что сдерживать. Причём очевидно, что в каждом человеке это выражено в разной степени: в ком-то слабее, а в ком-то сильнее. Вот последних и требуется сдерживать. Антрополог Брайан Хейден предлагает называть таких людей аграндайзерами (aggrandizers) – то есть теми, кто стремится к величию [159], и подробно описывает, как присутствие таких людей в каждом обществе в итоге приводит к грандиозным социальным переменам – включая интенсификацию добычи пропитания, развитие производящей экономики, становление вождеств и прочих иерархий.
Полагать, будто культура равенства даётся людям легко и даже естественно, сильно ошибочно. Боэм приводит многочисленные примеры того, как фактически в каждом известном обществе эгалитарных охотников-собирателей исследователи фиксировали случаи претензий отдельных личностей на власть – но группа этому противостояла. И порой даже посредством убийства той самой личности («выскочки», как называет их Боэм). Африканские пигмеи, бушмены, хадза, андаманцы, батек, палияр и другие – везде происходило подобное.
Известно, что у хадза роль лидера размыта и не носит авторитарного характера: в первую очередь это человек, пользующийся уважением и имеющий право разрешать споры. Но всегда ли так было? Как было сказано, когда-то вожди у хадза вполне могли быть. Могли ли встречаться среди них вожди деспотического склада? Как подчёркивал в знаменитой статье «