– Тебе это ничего не напоминает? – шепотом спросила меня Таня.
– Что? – спросила я, сама невинность, поднимая голову.
И тут я поняла…
– Молчи, молчи, – прошептала я в ответ, одновременно сгорая от стыда и давясь от смеха. На этих слайдах были наши труды во всей красе. И «собачья могилка», и «булочка с изюмом» – горе-садоводы, как по учебнику.
Впрочем, с годами время и опыт дали-таки результат. Газон выровнялся, растения заплодоносили, а камни лежали молча, но красиво.
Местные относились к нашему пылу со смешанными чувствами: нечто среднее между плохо скрываемой иронией – ну что с них взять? москвичи! – и любопытством: а вдруг в книгах дело пишут?
Наша соседка слева баба Валя прожила в деревне всю жизнь. Вырастила и выдала замуж дочку, похоронила мужа, осталась одна и, кажется, радовалась соседям-энтузиастам. У бабы Вали были куры, поле картошки и яблоня. Мы скупали на местных рынках деревья и кусты, привозили семена в ярких упаковках и обязательно любимую бабивалину селедочку или зефир в шоколаде. Принимая подарок, она махала рукой, отворачивалась и говорила, якая по-володимирски:
«Плявать!» – высшая степень смущения и завуалированное «спасибо».
– Что сажаете, пион, что ли? – спрашивала баба Валя, заставая нас на огороде.
Что еще могут сажать эти москвичи, не картошку же!
– Яблоню, – отвечали мы.
– А! Яблоньку!
Петуха бабы Вали звали Пончик, и у него с хозяйкой были исключительно нежные отношения. «Спой, Пончик», – просила баба Валя, выходя во двор, и петух нахохливал загривок, приподнимал иссиня-красные крылья и горланил что есть силы.
Куры петуха тоже уважали, но, как и всех местных, их очень интересовал наш огород – свежевскопанная земля, мирные милые хозяева, разноцветные семечки, закопанные неглубоко в землю, – с точки зрения кур это был санаторий. Они рвались через забор всеми правдами и неправдами, подкапывая, перепархивая, пролезая, а баба Валя гнала их обратно. Утром мы просыпались от ее громких криков: «Чух, чух!» Пончик пел, куры бежали, мы аплодировали.
Конечно, деревня, как и положено, ассоциировалась у нас не только с земледелием, но и со скотоводством. Тут уж мы были не практиками, а исключительно наблюдателями. По крайней мере, до поры до времени – копили опыт, так сказать. Вникали. У бабы Тамары на краю деревни, например, была свинья и корова. Прекрасное сочетание, подумали мы и, вдохновленные, отправились слушать, как прекрасно жить со свиньей и коровой. Идиллия представлялась нам так: прогулки по пахнущими клевером полям, парное молоко строго по часам утром и вечером, нежное похрюкивание и не менее нежное помукивание.