(Часть 2)
Если тракт до Усть-Баргузина был просто плохой дорогой – с ухабами, замерзшими колеями и редкими деревеньками, цеплявшимися за жизнь у самой обочины, – то путь от поселка вглубь тайги дорогой назвать было сложно. Это была скорее условная просека, пробитая когда-то лесовозами и теперь занесенная глубоким, по пояс, снегом. Старый ГАЗ-66 ревел, напрягая все силы, полз медленно, как усталый зверь, оставляя за собой глубокий, рваный след. Иногда он зарывался по самые мосты, и тогда приходилось выходить, откапывать колеса лопатами, подкладывать ветки. Воздух звенел от мороза, щеки горели, а дыхание мгновенно превращалось в густой пар.
Пейзаж вокруг был однообразным и величественным в своей суровой простоте. Бесконечные стены тайги – лиственницы, сбросившие хвою и стоявшие черными, костлявыми скелетами, и могучие кедры с соснами, чьи темно-зеленые лапы были тяжело присыпаны снегом. Небо над головой было низким, свинцовым, обещавшим новый снегопад. Ни звука, кроме рева мотора и скрипа снега под колесами. Казалось, время здесь остановилось или текло по каким-то своим, нечеловеческим законам. Цивилизация осталась где-то далеко позади, в другом мире. Здесь правила природа – древняя, равнодушная, не прощающая ошибок.
В тесной, промерзшей кабине грузовика молчание было таким же плотным, как и тайга за окнами. Синицын, молодой оперативник, сидел ,как то поместившись между Петровым и Волковым, держась за что придется и стараясь не мешать. Петров вел машину уверенно, его лицо было непроницаемым, взгляд сосредоточен на едва различимой колее впереди. Он знал эту дорогу, знал, как опасно здесь потерять бдительность.
Волков, напротив, казался раздраженным этой медлительностью, этой первобытной борьбой с бездорожьем. Он то и дело поглядывал на часы, ерзал на сиденье. Видно было, что он привык к другому темпу, к другой реальности, где расстояния измеряются часами полета, а не сутками езды по снежной целине.
– Далеко еще до места, где они должны были быть? – нарушил он наконец молчание. Голос его звучал в кабине неестественно громко.
– Егорыч говорит, к вечеру доберемся до точки, где они выходили на связь последний раз, – ответил Петров, не отрывая глаз от дороги. – Если повезет и опять не сядем.
– Егорыч… Ваш проводник… Он надежный? Не заведет нас к каким-нибудь медвежьим берлогам вместо лагеря геологов? – Волков пытался говорить легким тоном, но сквозь него пробивалось недоверие и желание утвердить свой авторитет.