Петров кашлянул. «Товарищ полковник, поза… Она совсем не похожа на утонувшего или замерзшего. Он стоит прямо, руки раскинуты странно… И глаза открыты. Выражение лица…» Он запнулся. Как описать это выражение полковнику Зуеву?
«Выражение лица! – передразнил Зуев, выпуская клуб дыма. – Что, стихи тебе на лбу написал перед смертью? Мало ли какое выражение у замерзшего бывает! Корчился, вот и застыл так. Ищи, где пил. У кого гостил. Проверяй поселковых алкашей, кто там с ним компанию водил».
«Он не похож на местного, товарищ полковник,» – осторожно вставил Петров. – «Одежда хорошая, не рабочая. Пальто, шляпа… Семен Бутусов, который нашел, говорит – приезжий, видать. Из „больших людей“».
Зуев нахмурился. Это меняло дело. «Большие люди» просто так по льду не шастают и не замерзают. Особенно без документов.
«Кто такой, не установили еще?» – спросил он уже другим тоном, более деловым.
«Криминалисты работают. Только прибыли туда. Фото сделают, отпечатки, если получится. Но выдолбить его – это надолго. Там лед как камень. Запросил технику».
Полковник задумался, теребя мясистый подбородок. Приезжий. Без документов. Странная смерть. Это уже пахло не бытовухой, а чем-то посложнее. Возможно, даже проблемой для него лично.
«Мне звонили уже из Обкома,» – сказал он неожиданно тихо, глядя куда-то поверх головы Петрова
(Часть 5)
Два дня спустя, когда криминалистам с трудом и матюками удалось выдолбить ледяную глыбу с застывшей фигурой и отправить ее в Иркутск, а Петров почти потерял надежду установить личность неизвестного (отпечатков в базах не было, особых примет – тоже), раздался звонок. Не по обычному городскому телефону, а по "вертушке" – аппарату правительственной связи, стоявшему на столе у Зуева и молчавшему месяцами.
Петров в этот момент сидел в кабинете полковника, докладывая об очередном тупике в расследовании – опросы в близлежащих НИИ и экспедициях ничего не дали, никто из сотрудников не пропадал. По крайней мере, официально. Зуев слушал мрачно, жуя незажженную папиросу. Звонок заставил его вздрогнуть. Он посмотрел на аппарат так, словно тот мог укусить.
«Слушаю! Полковник Зуев,» – сказал он в трубку тоном бодрым, но с явным напряжением.
Петров не слышал, что отвечали на том конце провода, но видел, как меняется лицо полковника. Оно медленно багровело, а глаза бегали по бумагам на столе, словно ища там спасения. Зуев в основном молчал, изредка вставляя «Так точно», «Понимаю», «Будет исполнено».