Когда он наконец положил трубку, то некоторое время сидел неподвижно, глядя перед собой. Воздух в кабинете стал густым и тяжелым.
«Из Москвы звонили,» – сказал он наконец тихо, не глядя на Петрова. – «Даже не из МВД. Выше».
Петров напрягся. Это было плохо. Это означало, что их замороженный "подснежник" – не просто специалист, а кто-то очень важный. Или дело было вовсе не в нем?
«Заинтересовались нашим утопленником,» – криво усмехнулся Зуев, но в глазах усмешки не было. – «Спрашивали детали. Очень подробно. Про место. Про… странности».
«Странности?» – переспросил Петров. Он не упоминал в официальных рапортах ни о темном льде, ни о своих ощущениях вибрации, ни о байках рыбаков. Только о неестественной позе и отсутствии следов.
«Ну да. Вроде как… им там в Москве виднее, какие у нас тут странности на Байкале,» – желчно сказал Зуев. Он явно был взбешен тем, что его обошли через голову. – «Короче. Признали дело „особо важным“. Передают под контроль союзной Прокуратуры. И… присылают своего человека».
Петров почувствовал, как холодок пробежал по спине, несмотря на тепло в кабинете. Своего человека. Из Москвы. Это означало две вещи: дело действительно серьезное, и им, местным, не доверяют. Или, что еще хуже, от них хотят что-то скрыть.
«Следователь по особо важным делам,» – продолжал Зуев, вставая и подходя к окну, за которым сыпал мелкий снег, уже успевший превратить Иркутск в серую кашу. – «Фамилия… Волков. Старший лейтенант юстиции. Молодой, говорят, но зубастый. Завтра утренним рейсом прибывает. Встретишь его, Петров. Введешь в курс дела. И… будешь ему помогать». Последнее слово он произнес с явной неохотой.
«Помогать… или мешать?» – подумал Петров, но вслух сказал: «Есть, товарищ полковник».
«Ты пойми, Петров,» – Зуев обернулся, в его глазах была непривычная растерянность. – «Дело мутное. Явно что-то нечисто. Может, шпионаж какой. Или… похуже. На Байкале всякого хватает, сам знаешь. Вояки там свои игры играют, наука что-то секретное мутит… Может, и доигрались. А нам теперь разгребать». Он тяжело вздохнул. «Так что ты с этим… Волковым… осторожнее. Глаза и уши держи открытыми. Но и палки в колеса не суй без нужды. Москва шутить не любит».
Петров кивнул. Он прекрасно понимал невысказанный приказ: сотрудничать, но следить. Быть для московского гостя и помощником, и надсмотрщиком. Роль не из приятных.