– Мистер Кирстен! – ее крик разорвал утреннюю тишину, резкий, пронзительный, полный невысказанного ужаса.
Где-то внизу упал поднос. Зазвенела разбитая посуда, но это уже не имело значения. Потому что самое страшное уже случилось.
***
06:32
Алан стоял на коленях перед кроваткой, будто застывший в немой молитве. Его пальцы, побелевшие от напряжения, впились в деревянные прутья, как узник в решетку своей камеры – отчаянно, безнадежно.
Вдруг резкий телефонный звонок пронзил тишину, словно выстрел. Алан поднял трубку, его ладонь была мокрой от холодного пота.
– Слушаю.
Тишина. Только тяжелое, хриплое дыхание на другом конце провода – будто кто-то дышал прямо ему в ухо, медленно, намеренно. Щелчок. Гудки. И тут он заметил то, что почему-то не увидел ранее. Почувствовав руку Бетти и проследив за направлением ее немого взгляда, он наклонился, дрожащими руками поднял смятую записку и прочел: «100 000 долларов. Ждите инструкций». Последняя же фраза заставила его кровь окончательно превратиться в лед: «Не звонить копам! Будете искать его в реке». В углу комнаты скрипнула половица, будто кто-то невидимый все еще наблюдал.
***
На кухне, будто вздыхая под тяжестью непрожитого утра, зашипел чайник. Где-то вдали заливалась собака – беспричинно, отчаянно, словно чуяла беду. Мир не сбился с ритма. Ветер гнал по улицам мусор и чужие тайны, листья шелестели, разнося сплетни. Всё шло своим чередом. Но в особняке Кирстенов теперь зияла пустота.
3 октября 1932 г.
08:15
Солнце в этот день решило не подниматься в Ластхоупе, будто стыдилось освещать следы ночного кошмара. Все началось с мелких капель, которые с каждой минутой начали учащаться до тех пор, пока не зарядил густой, безнадежный ливень, занавесом отрезавший особняк Кирстенов от остального мира. Вода скользила по фасаду, который теперь не походил на самого себя – все окна были распахнуты настежь, двери болтались на скрипучих петлях, а из разбитого витража сыпались на землю кровавые осколки стекла.
На подъездной аллее толпились полицейские машины. Их мигалки разрывали утро алыми вспышками, лишь подчеркивая беспомощность закона перед случившимся.
Капитан Томпсон – человек с бледным вытянутым лицом, острым подбородком и пепельными волосами, ухоженными с математической точностью, где пряди никогда не выбивались из безупречного пробора, старался изобразить искусную решительность и заинтересованность в деле.