Глава 3. Шёпотом сквозь слёзы
"Я не ценил её при жизни,
а теперь живу с её тенью в сердце.
Мама – единственный человек, чей уход нельзя простить."
– Бахтиёр Назири
Я никогда не слышал, чтобы мама кричала.
Даже когда нас унижали, когда ей плевали под ноги на базаре, когда несли домой повестки, штрафы, угрозы. Она молчала.
Только однажды… я услышал.
Шёпот. Сквозь слёзы.
Это было ночью.
В комнате темно. Я проснулся от странного звука – будто кто-то плачет, но сдерживается. Не громко, не в голос, как кричит раненый – а тихо, как умирает человек.
Я приоткрыл дверь на кухню.
Она сидела на табуретке, спиной ко мне.
На столе стояла лампа с тусклой жёлтой лампочкой, рядом – кружка с холодным чаем, и серый платок, которым она вытирала глаза.
Я не пошёл к ней.
Я просто стоял и слушал.
Это было её исповедание… не мне – Богу? Себе? Тишине?
– Я не хотела так жить, – шептала она.
– Я не думала, что так выйдет. Я была девочкой. Мне было пятнадцать. Он пришёл – красивый, взрослый, в шинели. Сказал, что я особенная… А потом – уехал. Сказали, погиб. А я осталась.
Она замолчала. Потом снова – глухо:
– Мама меня избила. Сказала, позор. Сказала: "В роддоме брось. Зачем он тебе?" А я не смогла. Я увидела его – маленького, тёплого… Я не смогла.
Я знал – это про меня.
И в ту минуту мне стало страшно.
Страшно от того, что за мою жизнь она отдала свою.
– Я потом много лет боялась, – говорила она, словно читала из души дневник. – Ни работы, ни денег, ни мужика рядом. Вся деревня плевалась. "Шалава", "с тварью родила", – кричали. А я шла, опустив голову. А потом привыкла.
Она снова замолчала.
А потом – слова, которые врезались мне в кость:
– Я боялась, что он меня возненавидит. Что когда вырастет – скажет, что я ничего не дала ему. Только бедность, только стыд. А я… я ведь старалась.
Я упал на пол, не издавая ни звука.
Лицом в холодные доски.
Мне было стыдно дышать.
Когда она утром, как всегда, разбудила меня на школу – я притворился, что сплю.
Я не смог посмотреть ей в глаза.
Потому что вчера я сказал ей, что ненавижу нашу жизнь. Сказал: "Ты не смогла мне ничего дать".
И даже не понял, как глубоко ударил.
Иногда я думаю: может, она рассказывала это не раз – просто я не слушал?