*
В это время в управлении Центрального района шло напряжённое совещание. Следователь Иванов терпеть не мог эти "митинги". Услужливая адьютантка Генриха Цискаридзе в третий раз наполняла чашку Фёдора кофе. Начальник собрал весь наличный отдел, чтобы ещё раз обсудить ход расследования. Следователи, оперативные работники, приставы. Уж очень его взбодрил утренний визит графа.
– Итак, что мы имеем, – говорил полковник Цискаридзе. – Девушку сбили на пригородной дороге Москвы. Доставили в больницу нашего Центрального округа. Пред смертью она лишь два слова вымолвила – обесчестили, убили. Ни внешности, ни описания. Тьфу.
– Угу, – сказал кто-то. – Вот где обесчестили – там бы и расследовали.
– Тишина, – попросил Генрих Цискаридзе. – Изначально мы полагали, чтобы девушку нашу сбили ненамеренно.
– Но нет, – прокомментировал Соловьёв, старший оперуполномоченный. – Сбили её умышленно, дабы обесчестить.
– Над нашей Ксенией надругались – и бросили умирать, – продолжил полковник. – Что она и сделала с успехом в Её Величества больнице Центрального округа. Упокой Господь душу несчастной и даруй долгие лета Императрице.
Тишина. Вся история укладывалась буквально в несколько предложений и документов. Судебный хирург подтвердил, что перед смертью девушку действительно обесчестили. Однако же, злоумышленник не оставил в ней никаких биологических следов. Так и появилось предположение, что гонщик сбил несчастную нарочно. Чтобы удовлетворить свою порочную страсть – да ещё и подготовился к этому.
– Ну а дальше наш знакомый Борис Липов сделал своё дело, – вздохнул Фёдор. – Из банальной аварии сенсацию раздул. Это же надо! До самой Императрицы дошло. Умеет он много шума создать.
– Ага, – поддакивал ему Соловьёв. – Папашу выудил. Рыдать его на камеру заставил. Ручищи здоровенные показывать. А папаша-то непростой.
– Товарищи офицеры! – упрекнул их Генрих. – Есть ли бог в ваших сердцах? Поставьте себя на место безутешного отца. Вы представляете, через что он прошёл, когда его несчастную дочь похитили из могилы?
Опять замолчали. Разумеется, годы службы превратили романтичных юношей в толстокожих мужчин. В глубине души им было жалко и Ксению, и её безутешного отца. Вот только энергии на сочувствие в душах их не осталось.
– Как пропажа трупа может быть связана с насильником? – вслух размышлял Фёдор. – Быть может, его совесть мучит? Или на ней всё же остались следы? Которые мы не заметили.