Особенно сложным делом оказалось натяжение проводов – уже в воздухе на столбах. Для этого предварительно размотанную бухту провода укладывали вдоль линии столбов и затем поднимали длинными шестами наверх – на траверсы опор. Провод длиной в 8 пролётов (это 350 метров) надо было натягивать трактором, который, наконец-то у нас появился на постоянной основе, правда, гусеничный тихоход ДТ-75. На траверсе могло быть одновременно по 8 проводов и требовалось, чтобы все они имели одинаковый провес относительно земли. Без навыка и сноровки задача очень трудоёмкая и физически затратная. По идее для натяжки проводов должны были быть некие ручные лебёдки-полиспасты, но нам они по какой-то причине не достались – спасибо, что хоть трактором кое-как можно было, а не лошадью, как на заре телефонной эры.
Тракторист на селе, вроде как, с одной стороны, весьма уважаемый член общества – зачастую это механизатор широкого профиля, широкого настолько, что средняя продолжительность жизни этого «профиля» едва ли достигала (в ту пору) 50 лет. Судите сами.
Работа в поле или где угодно – это, как правило, от зари до зари. Тогда ни то что кондиционера, вентилятора-то в кабине не было предусмотрено и пахал (или что угодно делал на своей технике) бедный тракторист – или комбайнёр – летом в дикой жаре и духоте в облаках пыли, а зимой ковырялся в стужу в стальных внутренностях своего коня, проклиная и мороз, и бригадира, и председателя, и всех прочих до самого Генерального Секретаря. И всё это за жалкие гроши: зарабатывали они по городским меркам копейки. Так, насколько помню, нашему трактористу начисляли по тарифу 50 копеек в час, поэтому мы писали ему по 20 часов отработки ежедневно, чтоб он хоть какие-то деньги увидел. Вся надежда у сельчан была на возможность стащить мешок зерна (а лучше сразу грузовик) или свеклы для собственной скотины. И поэтому наш бедолага-тракторист был счастлив работать на щедрых студентов. Директор совхоза, разумеется, понимал, что 20 часов ежесуточно человек не в состоянии работать, но смотрел на эти шалости с пониманием – тогда у всех рыльце было в пушку.
Нашего тракториста все звали почему-то Штирлиц – такой был у него по хутору позывной – уж не знаю с какой стати. Небольшой мужичок-казачок, разбитной, весёлый и затейливый. Разумеется, был он постоянно поддатенький и без стакана самогонки за пульт управления своего железного коня не садился. Было ему лет 40, но выглядел на все 60. Впрочем, так было тогда у всех: внешность и паспортные данные отличались значительно, в том числе у женщин, которые сразу после свадьбы начинали превращаться в старух.