Хочет сказать – но не находит слов.
Это не депрессия. Это не срыв. Это не усталость.
Это – поломка на уровне сборки.
Он смотрит на мир, как будто сквозь стекло, запотевшее изнутри.
Видит – но не ощущает.
Слышит – но не вбирает в себя.
Реальность – как звук под водой: всё есть, но всё не касается.
Его тело – чужое.
Оно дрожит и замирает. То горит, то стынет. То хочет бежать, то валится в истощение.
– Он не знает, как правильно дышать.
– Он не понимает, как двигаться, чтобы быть собой.
– Он путается в простых действиях, как будто забыл саму суть действия.
Он чувствует: все функции – привычные, встроенные, якобы «естественные» – разлажены.
Как будто кто-то вынул инструкции, вытер память, оставил только пустой интерфейс.
Он боится, что забыл, кто он. Но ещё страшнее – если он никогда и не знал.
Это не ступор. Это не остановка. Это выпадение из роли, из формы, из алгоритма.
Он не может сымитировать ни слова, ни реакции, ни чувства.
Он больше не годится на роль человека в этой системе.
Он сломан не потому, что болен.
Он сломан потому, что начал рождаться как живой – а система это не признаёт.
Он ощущает несостоятельность не как провал, а как переход в необозначенное.
Не смерть. Не жизнь. А распад старого, где ещё не видно нового.
Это переход через небытие, когда ещё нет слов, образа, понятия.
Когда ты – необходимость перестать быть, прежде чем стать.
ГЛАВА 1.5 – ТОЧКА МОЛЧАНИЯ
Он больше не дёргается. Он не ищет выхода. Он не симулирует присутствие. Его больше нет в петле попыток «вернуться к себе».
– Это не паника. И не надежда. – Это не апатия. И не медитация.
Это – обнажение. Остановка, в которой отключено всё, кроме голого присутствия.
Он не знает, что делать. Но впервые это – не ужас, а покой.
Он выпал из ролей, целей, функций. Всё, к чему он тянулся раньше – теперь словно не существует. Как будто прошлое выключилось.
Назад – в роли, в образ, в объяснения – больше нет дороги.
Он не сломался. Он вышел из программы. И теперь – как пустой экран. Без сигнала. Без запроса. Без необходимости что-то изображать.
Впервые он не хочет быть кем-то. Не хочет «собраться». Не хочет «восстановить себя».
Он просто есть.
И в этом «есть» – нет ни имени, ни истории, ни задачи. Только тишина.
Но в этой тишине – впервые что-то появляется. Словно из глубины самого тела –