– Привет, Галия! – прохрипели четыре глотки хором, создавая эффект внутреннего землетрясения.
Галия даже не подняла головы. Только прищурилась, протирая бокал об ткань, снятую с лица повешенного рецидивиста.
– Не скажу, Мусабахор, что рада тебе, – хмыкнула она. – Где ты, там всегда проблемы.
В баре всё ещё играла мягкая мелодия – что-то между спейс-джазом и квантовой оперой. Танцевали существа со ста тридцати планет: кожаные змеи из планеты Зи, прыгающие клоны, споровые народы, светящиеся в такт, мимикрирующие мангусты, бурлящие гуманоиды из воды и радиации. Бар гудел, блестел, пульсировал – но с появлением гексаногов в воздухе заклубился нервный холод.
– Ты права, Галия, – рявкнул капитан, и его головорезы заржали так, будто по ним пустили ток. – Мы здесь по делу.
– Какому? – сухо поинтересовалась Галия, наливая в шесть стаканов одновременно.
– Контрабанда, – торжественно изрёк Мусабахор. – Ты ежегодно заливаешь в своих клиентов миллионы тонн алкоголя. Незадекларированного. Без акциза. Без пошлин. Это… преступление!
– А что, у Чёрной дыры теперь есть таможенники? – фальшиво удивилась Галия, и щелчок её шести пальцев прозвучал как пощёчина. Щелчок был издевательский, наполненный угрозой.
Мусабахор знал этот жест. Он посинел от ярости. Хитин на его голове завибрировал, как барабан ада.
– Теперь мы здесь власть! – рявкнул он, поднимая клешню. – Мы берём под контроль всё, что у Чёрн…
Он не успел договорить. Пуля влетела прямо в одну из его глазных спиралей, пробила череп, взвихрила мозг и вырвалась обратно, разбрызгивая мозговую пасту на ближайших гексаногов. Они только начали разворачивать оружие, но было поздно.
Посетители, обожавшие Галию – или, как минимум, не переносившие гексаногов, – уже поднялись из-за столов. В дело пошли зубастые винтовки, боевые черепа, ментальные молоты, самодельные гранаты из взрывного сала и стрелы, сотканные из боли. Началась буря.
Гексаноги исчезали с визгом, с треском, с грохотом – их сжигали, топили в гравитационных ловушках, замораживали и испепеляли. Минуты не прошло – и всё было кончено. Воздух в баре густел от аромата победы, копоти и сгоревшей самонадеянности.
Галия встала на стойку и крикнула:
– Корабль Мусабахора теперь принадлежит мне! По закону моего бара! Никому оттуда ничего не брать!