. Четко определенного политического образования под названием Палестина до начала XX в. просто не было. «До прихода британцев в конце Первой мировой войны Палестины не существовало даже как административной единицы»
[36]. За неимением лучшего Организация освобождения Палестины официально определяет Палестину как территорию в границах, установленных британским мандатом с 1922 г.
[37] Религиозные сионисты прочерчивают границы Эрец-Исраэль в соответствии с библейскими текстами (см. главу 1), а Сионистская организация в 1919 г. представила карту с проектом создания в Палестине еврейского национального дома, границы которого уходили бы далеко на север и восток за пределы территорий, которые Британия в конечном итоге выделила для проекта национального дома еврейского народа
[38]. Несмотря на такую неопределенность, после 1920 г. и палестинские арабы, и сионисты начали претендовать на суверенитет над практически одной и той же территорией к западу от реки Иордан – территорией, которая с 1922 по 1948 г. находилась под управлением Великобритании (см.
карту 2.1).
Помимо неясности относительно точных границ один из наиболее острых вопросов между сторонами звучит как «Чья это земля (обетованная)?» – и этот спор неизбежно возвращает нас в древнюю историю. В главе 3 я предложу этот вопрос в качестве первого из одиннадцати основных противоречий, которые в совокупности формируют несовпадающие исторические нарративы арабов, палестинцев, евреев и израильтян. С ним тесно связан вопрос «Чья это земля (фактически)?». Если судить по непрерывности проживания и статусу большинства, то в 1880-х гг., когда сюда прибыли первые группы сионистских первопроходцев и поселенцев, коренным населением Палестины в подавляющем большинстве были мусульмане и христиане. На картах того времени спорная территория обозначалась как районы, принадлежащие Османской империи[39]. Ничего не поменялось и в 1917 г., когда сюда пришли британцы, немедленно обнародовавшие декларацию Бальфура с обещанием помочь «созданию в Палестине национального очага для еврейского народа». Такое нововведение неизбежно должно было повлечь за собой предоставление особых привилегий меньшинству населения страны, что сделало декларацию Бальфура во многих отношениях исторической и посеяло семена будущего конфликта (см. главу 4).