Западня, или Как убить Ахилла - страница 27

– Ты в Бога веришь? – вдруг неожиданно спросил Данила, обращаясь к Борису. – Не знаю, честно не знаю. С религией просто – не признаю никакую. За религией трудно рассмотреть Бога, без религии трудно увидеть Бога. Я не знаю, значит, агностик.

– Атеист? – не понял Данила. – Да нет, Данила. Агностик. Человек, который не знает, есть Бог или нет. – А мне однажды Бог приснился. Несколько лет назад, я уже в Америке был. – То есть как приснился? – удивился я и насторожился одновременно. – Я Его во сне не видел как фигуру, но чувствовал, чувствовал, что он здесь со мной, знаешь, как бывает во сне, ты знаешь и все. И мне так хорошо было, я не могу тебе этого передать, – лицо Данилы расплылось в млеющей, блаженствующей улыбке, – какое-то тепло разлилось по всему телу, и чувство такого счастья, мне так хорошо никогда не было. И хотелось, чтобы так всегда было. А Он стал уходить, я Ему говорю, Господи, не уходи, пожалуйста, останься, мне так хорошо с тобой, мы с тобой бизнес откроем.

– Что??

Мы с Борей взревели в один голос, удержаться было невозможно, слишком неожиданный был поворот. – Бизнес с Богом? – Я знаю, – грустно отозвался Данила, – чего во сне не скажешь только. Очень не хотелось, чтобы он уходил. А знаешь, что он мне сказал? Еще не время. Мы перестали смеяться. Мне тогда подумалось: а нам с Борей Господь не снился.

Прошло почти десять лет с того знаменательного дня рождения, когда собралась наша троица, и как ни удивительно, но мы до сих пор вместе, мы периодически встречаемся просто поболтать, выпить водки, посмеяться от души, обменяться анекдотами. В нашей компании я был связующим звеном, Боря и Данила были связаны через меня, напрямую они общались только по делам: Данила сделал ремонт в Бориной квартире за очень уместную цену, он всегда помогал нам с машинами. Данила ушел с лесопилки и стал дальнобойщиком. Его история такова: «Один придурок с работы подходит ко мне и говорит: «фак то, фак се», а я ему говорю: «Ну че ты все материшься». А он мне: «Фак ю». Ну, я так не сильно, открытой ладонью, дал ему по уху, и ведь не сильно дал, а он стоит, так вперед наклонился, головой трясет, оглоушенный, а я думаю: «Добавить ему кулаком слева по бороде, что ли?» Но не стал, подумал, что если залупнется, то уже въеду, так чтобы с копыт слетел. Он очухался, побежал к хозяину, тот прибежал, раскричался. Я понял тогда, что надо отваливать, а то это все добром не кончится. Я сказал хозяину, что все, ухожу, так он потом просил меня не уходить, даже обещал денег прибавить, но я все – сказал, что ухожу, значит, ухожу.» Данила закончил курсы дальнобойщиков: «меня на курсах все за гения держали, потому что я знал материальную часть, как никто другой», и стал мотаться по всей стране, набираться впечатлений об Америке, и, что удивительно, он продолжать влетать в разные истории, но теперь уже на огромном грузовике с прицепом. Боря, по его словам, из управдома вырос в уважаемого управдома, продолжал заниматься половым разбоем, много путешествовал и был в отличной физической форме. Как хобби писал книгу о заговорах, по его теории, вопросы о заговорах появляются в больном обществе, и чем больнее общество, тем больше теорий заговоров. Каждая отдельная теория заговора есть отражение определенной язвы в обществе, например, теория о том, что пресса контролируется какой-то маленькой группой людей, версии разные; это могут быть евреи, масоны, несколько богатых семей, или гомосексуалисты, но все это отражает тот факт, что люди видят, что пресса врет, что их не слышат, что нет свободы слова, и так далее. Он создал вокруг себя странный мир, где правда могла оказаться враньем, а полная абсурдность оказаться правдой. Его возмущал термин «фейк-ньюз», почему это называют фейк-ньюз, когда это обычное вранье? Потому что те, кто употребляют этот термин, сами и создают эти самые фейк-ньюз, и они не употребляют слово вранье, потому что это может привести к употреблению слова «правда», а это что они просто боятся даже произнести вслух. По всему земному шару распространяется, как ядовитое облако иприта, глобальная геббельсовская пропаганда, и хотя один геббельс схлестывается с другим, правды не выражает ни один из них, она где-то между ними, как в клубке удавов констрикторов, задыхается и чахнет. Борино первое правило: ничему не верь. Правило второе: ничего не отвергай. Правило третье: проверяй первое и второе. Этот мир, где нет право и лево, верха и низа, где правдоподобная ложь и невероятная правда – безымянны, не имеют своих ярлыков, и единственное мерило правдивости – это реальный факт, этот мир стал для Бори тем же, чем для меня Древняя Греция. Только в моей Древней Греции главное – это честь, за нее не жалели жизни, и не только чужие, но и свои, а в Борином, то есть современном мире, главное это – прибыль, за которую не жалеют только чужие жизни, ведь никто не хочет жертвовать свою жизнь ради денег, мертвым деньги не нужны. Боря оставался марксистом электронного века.