Квартирный вопрос, или Как выжить студентке - страница 19

Условия проживания были, мягко говоря, спартанскими. Комнаты не отапливались совсем, и единственным спасением от вездесущего холода и всепроникающей сырости был огромный электрический калорифер с вентилятором, гудевший, как реактивный двигатель. Он стоял в коридоре, словно пульсирующее сердце тепла, и поэтому дверь в комнату постоянно была открыта, чтобы хоть немного этого драгоценного тепла могло попасть внутрь. Белье было постоянно сырым, пропитанным запахом сырости и влаги. Сапоги сушились прямо у калорифера, источая специфический аромат мокрой резины. Спали, укрывшись не только одеялами, но сверху набрасывали куртки, создавая своеобразный кокон из тряпок и тепла, отчаянно пытаясь удержать каждый градус.

А с душем было еще то приключение, достойное отдельной главы. На первом этаже, посреди огромного помещения, похожего на пустой амбар, стоял одинокий кран с горячей водой. Просто кран. Без кабинок, без занавесок, без намека на уединение. Там все и мылись. Брали свои десяти-литровые оцинкованные ведра, в которые днем собирали морковь, наполняли их горячей водой, и, пока одни стояли на посту у огромных ворот, держа их закрытыми, другие, при уличной температуре в 10—15 градусов, мылись, как могли, с максимальной скоростью и изобретательностью. Это был настоящий ритуал, акт коллективного выживания и взаимопомощи. Самое удивительное, что никто не заболел – то ли юность брала свое, то ли закалка деревенской жизнью, то ли сила духа, закаленная общим испытанием.

Как-то в один из вечеров, Илонка проснулась от шума, который, казалось, пробивался сквозь плотный слой её сна. Открыв глаза, она обнаружила, что на её кровати сидит незнакомый парень и пристально смотрит на неё. Это был момент чистого, сюрреалистического шока. Оказалось, что местные парни, словно тени, влезли в комнату через окно, и уже минут двадцать девчонки с ними ругались, пытаясь выгнать непрошеных гостей вон. А Илонка, утомленная дневным трудом и крепким сном, все это время спала спокойно и ничего не слышала, погруженная в глубокое забытье. В конце концов, на шум и крики прибежали мужчины из своей комнаты, и местные, устыдившись или просто испугавшись мужской компании, удалились, растворившись в ночной мгле.

Больше драматических приключений не было. Была морковка, её бесконечные ряды, холод, проникающий в каждую клеточку тела, и грязь, вездесущая, липкая грязь, ставшая вторым слоем кожи. Поэтому спустя две недели, когда Илонка вернулась домой, она ощутила сладость настоящего освобождения. Этот кошмар, эта странная, суровая эпопея, наконец-то закончилась.