Я от природы решительный и с обострённым чувством справедливости. Испытав лёгкий шок от яркого представления картины лежащего на полу одноклассника с разможжённым черепом, я убедил нескольких товарищей пойти к директору школы (про классного руководителя даже и не подумалось). Мы, робко постучавшись, вошли и… увидели директора и физрука пьющими чай в сопровождении весёлой беседы. На автопилоте я рассказал всё, как было, и прибавил, что это очень опасно и так нельзя поступать с детьми! Была неловкая пауза, и мы стремглав удрали из кабинета.
По счастью, вышла с больничного наша учительница физкультуры, и физрук больше не вёл у нас занятия. Кстати, по рассказам ребят из параллельных классов, он перестал бросаться ключами. Нас же вскоре настигло возмездие. Было что-то вроде обсуждения в классе на тему «кто достоин быть принятым в пионеры». Меня (а я уже был отличником и по предметам, и по поведению), и всех товарищей, кто ходил со мной к директору, попросили выйти к доске, повернуться лицом к классу и классная руководительница пристыдила нас за то, что мы обидели заслуженного человека, участника войны; что мы подставили её, не обратившись за решением к ней, а направившись сразу к директору. В памяти отложилось, что это отчитывание и пристыжение на глазах всего класса длилось почти урок и домой я вернулся с тревогой и огорчением, что меня, отличника, могут и не принять в пионеры.
И на «показательной порке», и вечером дома в голове одновременно стучались две мысли: «Я поступил смело и правильно, поскольку спас от деспота других детей, и я герой! Вторая (сильнее) – ужас! Меня выгонят теперь из школы и жизнь на этом закончится!» Наутро я сидел в раздумьях в коридоре, бабушка спросила, почему я не одеваюсь, и я рассказал ей, что меня вчера сильно отругала классная и сказала, что я недостоин быть ни октябрёнком, ни пионером, и, наверное, меня выгонят из школы. Бабушка меня заверила, что если уж меня не примут в пионеры, то и остальных тоже: «Ты же и учишься на отлично, и поведение всегда примерное!» Вечером я поделился своими опасениями и переживаниями с родителями. Папа и мама также сказали, что я прав, а плохо поступила учительница, не разобравшись сначала как следует в ситуации, и они, если потребуется, мне помогут. Это приглушило переживания о моей никчемности и поддержало несколько последующих дней. А вскоре, конечно, меня приняли в пионеры, видимо, чтобы не портить статистику по району.