А мама смотрит на него, присев на корточки, и неустанно гладит по волосам. И плачет.
– Прости меня, – извиняется она всё время. – Прости меня.
– Я буду хорошим сыном, я пойду работать, я заработаю денег… мама!
Крик ребенка разрывает ей сердце, но она оставляет его в приюте. Уходит. А мальчик всё кричит…
Эхо не стихает, даже когда я вижу его в приюте. Комната маленькая, но в ней детей сорок. Койки трехэтажные. Детей слишком много, чтобы хватало всем одеял. Мар ёжится от холода, мерзнет, дрожит, но не может уснуть. Еды не хватает, старшие крадут её у младших. Мар исхудал, еще немного и заболеет…
Но потом я вижу знакомое лицо, противный тип, которого я видела в его головорезах. Удивительно его видеть моложе, но, кроме того, что сейчас у него чуть больше морщин, он от самого себя в юношеском возрасте и не отличается. Такой же противный.
Он, еще несколько детей и Мар, собираются в углу, перешептываются тихо.
– Корабль поплывет в Кану, – говорит он. – Завтра. У них сезонную работу дают кому угодно. Зацепишься и можно разбогатеть.
На следующую ночь дети сбегают, Мар – с ними. Гонимый призрачным ветром далекой мечты. Пробираются на судно, и даже уплывают. Спят всей толпой в куче, едва живые, крадут еду и воду. Но в открытом море их постигает неудача. Пираты. Нападают неожиданно. Многие прыгают за борт. Но Мара ловит один из пиратов, сажает в клетку. Через щель в досках Мар замечает Шайген. Он возвращается.
Так он вернулся.
Торги. Он, как и остальные, стоит на обветшалом помосте, мимо ходит пузатый торговец. Осматривает мальчишек. Их было человек десять, осталось половина. Мар среди них. Торговец расплачивается за них, забирает с собой.
Потом странная смесь приступов радости и горя. Потому что… я помню, что рассказал мне Арт. Но он не рассказывал, как торговец избивал детей. Мара. Как издевался над ними, унижал.
Мар всё равно выживал. Крал еду для себя и для тех троих, кто еще остались живы. Помимо каждодневного труда, которым их нагружали, торговец любил садистские игры. Но Мар сбегал. Как мог. Пока, наконец, не разработал план. От тяжелого труда, который он почему-то таковым и не считал, он окреп. Воруя еду с кухни, он и его друзья держались. В том числе и противный.
Их осталось двое.
Пятнадцать. Мару было пятнадцать, когда слуга позвал его к торговцу. Мар не колебался, отнимая его жизнь. Он сделал это хладнокровно, спланировано, тихо, словно бесшумный убийца. Но глядя на всё это, я думала только об одном: будь я там, на их месте, я бы сделала это раньше. На много лет раньше.