Женщина поднялась, погладила по плечу:
– У кого зрение сбито, тем пить её нельзя сразу. Только смотреть.
– А вы кто? – спросил я.
Она улыбнулась и ушла, не назвав имени. Но я узнал её.
Это была баба Клава. Та самая, чьи шёпотки я позже запишу во второй книге. И рецепт её капель из очанки – в третьей.
А Немая вода осталась.
Молчаливая. Глубокая.
Зрячая.
В следующей главе я пойду дальше, к каменной гряде, где мне расскажут про глазастый камень, что видит даже во сне. Но перед этим – я вернусь к Немой воде. Посидеть. Без слов.
Потому что первое, чему учат в этих краях —
прежде чем смотреть – научись молчать.
Глава 4. Сказ о глазастом камне
Когда я вышел из Лапотного-Гнезда, в рюкзаке у меня было немного: нож, блокнот, старая карта, пара сухарей, и гвоздь. Я не знаю, зачем я взял гвоздь. Может, потому что дед Тимофей на прощание сказал:
– Пригодится. Чтобы не забыть, куда смотришь.
Шёл я долго. Через лес, мимо осенних вырубок, по краю болотца, где лягушки уже спали. К полудню вышел к странному месту: каменная гряда, плоские валуны, будто сложенные рукой великана, лежали друг на друге, как плиты. Место было тихое, без птиц, без ветра, без звука.
Там, среди валунов, сидел человек.
Старик. Сгорбленный. В меховой безрукавке. Сидел, будто вырос из камня, и держал в руках плоский серый булыжник, на котором был виден узор – глаз, чёткий, округлый, с тёмной точкой в середине.
– Глазастый, – сказал он, даже не оборачиваясь. – Ты про него, да?
Я кивнул. Он продолжал:
– Он не просто видит. Он снится. Кому приснится – тот прозревает.
Я присел рядом. Старик заговорил так, будто читал камень:
Было это давным-давно. Один человек, у которого оба глаза были целы, но душа была слепа, пришёл к этой гряде. Ходил кругами, ворчал, проклинал свой путь, искал виноватых в жизни. Устал – прилёг на камень, да и уснул.
А ночью увидел сон: перед ним стоит камень с глазом и говорит человеческим голосом:
– Ты смотришь – и не видишь. Я вижу – и молчу. Кто из нас зрячий?
Проснулся человек – и понял, что всё, что он видел раньше, было как шелуха. Он ушёл из этой долины и стал жить иначе – молча, наблюдая, не суетясь, не осуждая. Люди говорили, что он ослеп, но на самом деле – он стал смотреть глубже.
С тех пор сюда приходят те, кто не верит в зрение глазами. Камень не каждому показывает глаз. А кому покажет – тому снисходит