Роберт вздохнул, и этот тоскливый звук эхом разнесся по двору фермы. Ему хотелось быть там, с ними, окунуть морду в прохладную поверхность и легко скользить по воде. Ему хотелось почувствовать, как нежное течение ласкает его мех, а солнечные лучи согревают кожу.
– Я утка,
– прошептал он с ноткой тоски в голосе.
– Я утка, запертая в теле осла!
Его слова напугали группу цыплят, копавшихся в грязи. Они перестали чесаться и склонили головы в сторону Роберта, глядя на него со смесью веселья и беспокойства. Даже корова Бесси, которая была занята тем, что жевала сено, остановилась и вопросительно замычала
– Му?
Роберт, погруженный в свои мечты, не слышал их изумленных криков. Он снова сосредоточил свое внимание на утках. Он попытался представить, каково это – нырять в воду и ловить клювом блестящие камешки. Плавно описывать круги со своими друзьями. Он мечтал почувствовать ветер под своими крыльями и воспарить по бескрайнему голубому небу.
Его сон был прерван игривым всплеском. Маленький озорной утенок заметил Роберта, пристально смотрящего на воду.
– Эй, осел! Что делаешь?
– пронзительно закричал утенок, возбужденно хлопая крыльями.
– Я… тренируюсь,
– Сказал Роберт, пытаясь выглядеть храбрым.
– Тренируюсь махать крыльями.
– И с этими словами Роберт начал хлопать своими длинными ушами. Он попытался скопировать то, как утки хлопают крыльями, но его уши только неловко двигались, издавая громкий звук «тук-тук», когда они ударялись о его голову.
Куры удивленно закричали, Бесси встревоженно замычала, а утки в замешательстве поплыли прочь, протестующе крякая. Маленький утенок, несмотря на свои дразнящие слова, на мгновение застыл от удивления.
Роберт, ничуть не обеспокоенный их реакцией, продолжал хлопать ушами. В глубине души он верил, что если будет достаточно усердно практиковаться, то, может быть, только может быть, он сможет стать тем утенком, которым всегда чувствовал себя внутри. В конце концов, важно то, что внутри, верно?
Солнце опустилось ниже, отбрасывая длинные тени на ферму. Другие животные, недоуменно переглядываясь, начали устраиваться на ночь. Но Роберт остался на краю пруда, полный решимости довести до совершенства свои утиные взмахи крыльями.
Он мечтал о свободе, о мире, где было бы услышано истинное призвание его сердца.
Он мечтал стать уткой.