Конечно, если элемент мышления обозначается буквой А, то нельзя предвидеть возможности обнаружить его происхождение. Уже вопрос о происхождении под этим знаком погребён. И потому сам знак является симптомом этого бедственного положения. Математика использует знак x. Этот знак означает не неопределённость, а определимость. Он, следовательно, равнозначен подлинному смыслу данного. В x уже заложен вопрос: откуда оно, в чём оно возникает? Поэтому x – это и для логики правильный символ элемента чистого мышления. Но его использование относится преимущественно к области математики.
Мы же сейчас хотим прежде рассмотреть и развернуть интерес, связанный с вопросом происхождения в рамках общей формальной логики. И мы сможем обозначить этот интерес яснее, если обратимся к выражению старой метафизики, которым является нечто (Etwas). Откуда берётся, в чём возникает нечто?
Кажется безнадежным обнаружить происхождение нечто; даже психологически можно прийти в замешательство. Действительно, мы вступаем не на психологический путь, когда используем форму вопроса как разновидность суждения в этом отношении. «Что есть?» (τί ἐστι;) – спрашивал Сократ и формулировал в этом вопросе понятие. «Что было бытие?» – спрашивал Аристотель и сделал этот вопрос важнейшим выражением своей метафизической терминологии. Таким образом, на этих выдающихся примерах проявляется логическое значение вопроса как рычага происхождения. Чем менее вопрос разработан в форме предложения, тем важнее его значение как разновидности суждения. Он – начало познания. Аффект, соответствующий его деятельности, – это удивление. И с удивления начинает философию также Платон. Таким образом, вопрос есть основа суждения, можно сказать, краеугольный камень основания.
Однако вопрос обладает столь фундаментальной ценностью лишь потому и постольку, поскольку он ведет к ответу – к ответу, который приводит к установлению нечто. Но путь к этому не может быть прямым, ибо в самом этом нечто нельзя искать происхождение нечто. Поэтому суждение не должно бояться рискованного обходного пути, если оно хочет проследить нечто в его происхождении. Это приключение мышления представляет собой ничто. На обходном пути через ничто суждение представляет происхождение нечто.
Кажется абсурдным, чтобы найти нечто, обращаться к ничто, которое, казалось бы, содержит истинную пропасть для мышления. Как это уродство мысли может служить исходным понятием для нечто? Однако мы уже находимся в глубочайшей нужде. Из нечто не может быть порождено нечто. Это было бы idem per idem (то же через то же). Поэтому нам волей-неволей приходится прибегать к его противоположности. Правда, нас предостерегает старая поговорка: Ex nihilo nihil fit (из ничего ничего не возникает). Но, возможно, ab nihilo (от ничего). Ведь речь идет не о происхождении ничто, а о происхождении нечто. Ничто – лишь станция на этом пути. Мы уже знаем логическое направление этого пути. Это вопрос, который должен привести к нечто. И станция на этом пути вопроса, усиленный вопрос – не что иное, как означает перекресток ничто. Ничто – это вовсе не установление нелепости, которая должна обозначать противоречие нечто, а скорее порождение глубочайшей логической затрудненности, которая, однако, не позволяет себе отчаяться в постижении бытия.