И это употребление частицы происходит не только в отношении сущего, но абсолютно в отношении любого слова. Так возникает не-человек. «Не-человек – это не имя… не речь и не отрицание. Но пусть будет неопределенным именем, потому что он одинаково относится ко всему, что есть или чего нет» (Об истолковании, гл. 2). Здесь это уродство называется неопределенным. И действительно, нельзя представить ничего более неопределенного, чем то, что должно относиться как к не-сущему, так и к сущему. И тем не менее, это искажение первоначальной тенденции значимого понятийного слова не только причинило диалектическое бедствие, но и, по крайней мере, помогло не дать бесследно исчезнуть следу того фундаментального пути. Неопределенное стало бесконечным. И так возникло бесконечное суждение.
Немецкая словоформа бесконечного сама является выражением и результатом суждения, которое она обозначает. Латинское infinitum также служит примером этого. Как в греческом α privativum, так в латинском приставка in, а в немецком приставка un идут в этом направлении. Однако в немецком un и nicht чередуются, так что иногда только через nicht в противоположность un вступают на этот путь. В самом глубоком начале греческой спекуляции у Анаксимандра и Пифагора было так образовано понятие бесконечного – с направлением на границу.
И Демокрит не только так образовал не-сущее, чтобы провозгласить его истинно сущим, но и первую разновидность истинно сущего – атом – сформулировал в этом направлении суждения. Парменид мыслил космос, бытие как целое. Но чем можно определить это целое? Парменид мыслил его также как единство. Однако чтобы сделать эту мысль действенной и плодотворной, нужно было принять множественность. Таким образом, мысль о целом должна была направиться на части. И в сопротивлении разделению возник атом.
Также Платон в переломный момент своей теории идей поддается влиянию этого суждения. Идея есть гипотеза. Для математики это, возможно, приемлемо. Но как быть, когда речь идет о последнем основании нравственности? Должен ли и здесь якорь обоснования держать грунт? Идея блага должна значить больше, чем способна дать наука. Она должна означать истину «по ту сторону бытия» – по ту сторону бытия, которое в конечном счете обеспечивается наукой идеи. В этой тенденции к способу обоснования этики, который Кант назвал «приматом практического разума», у Платона возникает великая резиньяция на самое глубокое средство, которым он располагает. Он отказывается от обоснования, потому что требует для идеи блага более глубокого основания. Так он бросается в объятия бесконечного суждения и образует понятие, которое неточно переводят как «безусловное». Anhypotheton (беспредпосылочное) – это попытка образования нечто, которое должно характеризоваться обходом, преодолением, превосхождением гипотезы. Таким образом, и идея блага, принцип этики, была освещена с использованием бесконечного суждения.