Так мы видим, как зависимость религии от логики в проблеме сохранения одновременно превращается и в обратную сторону – в самостоятельность, которую религия обретает благодаря направляющему вопросу. Но здесь мы уже находимся на границе между логикой и этикой, как и вся область идеи является такой пограничной областью. Тем самым мы признаём, что подлинное содержание этого вопроса предполагает этику.
33. В отношении зависимости религии от этики мы ссылались прежде всего на понятие, или, как теперь можно сказать, на идею человека. Всё содержание этики – это человек и его принадлежности. Но возникает вопрос о границах этих принадлежностей: принадлежит ли, возможно, и Бог к этим принадлежностям человека?
В основном понятии трансцендентности у Платона, из которого у Аристотеля возникло понятие абсолютного, мы уже увидели возникновение идеи Бога в этике. И мы уже рассмотрели, как могло случиться, что включение Бога в понятийное содержание этики не удержалось; при этом мы учитывали осложнение с метафизикой.
34. В новое время, однако, это включение не рекомендовалось из основной мысли критической философии, поскольку она уже установила разделение между этикой и логикой, а с другой стороны, также между этикой и метафизикой, лишив последнюю важнейшей, этической ценности её основных понятий. Возникла бы опасность затемнения, если бы идея Бога была включена в учебное содержание этики.
Однако здесь у Канта заметна неясность. Она восходит уже к «Критике чистого разума», поскольку в ней «идея цели как идея Бога» получает признание; и продолжается в «Критике практического разума», где Бог наряду со свободой и бессмертием включается в систему, тогда как, с другой стороны, «религия в пределах только разума» обособляется.
Уже координация Бога, свободы и бессмертия как трёх постулатов обнаруживает эту неясность, ведь свобода – не постулат, а основной закон этики. Тогда остаются лишь Бог и бессмертие, которые либо оба принадлежат этике, что вновь делает неясным отношение между свободой и бессмертием, либо бессмертие означает не что иное, как саму свободу, а именно идею как душу человека. И тогда в качестве содержания этики остались бы только Бог и человек. Но тогда возникает вопрос: какое содержание остаётся для «религии в пределах только разума»?