То есть демократическая система, громко заявившая о себе ещё в эпоху Великой Французской революции, по сути дела очень долго таковой не являлась. Зато шуму производила достаточно. Весь девятнадцатый и начало двадцатого веков демократия провозглашала себя авангардом мировой цивилизации и прогресса. На то, что даже в колыбели демократии – Великобритании до конца позапрошлого века правом голоса обладало меньшинство даже мужского населения, на это внимания не обращалось. Видимо, предполагалось, что всем слоям населения следовало созреть, дорасти до демократии, впрочем, как и женщинам в полном составе. Хотя, повторюсь, всё познаётся в сравнении. Где-то и такого не было.
Даже Первая Мировая война подавалась как борьба демократии (особенно, когда США вступили в конфликт) против закоснелых монархических режимов. То, что основные противоречия между странами-участниками лежали совершенно в другой плоскости и что до февраля 1917 на стороны «прогрессивного человечества» воевала царская Россия, во внимание не принималось. Цивилизация, демократия, против империй и варварства! Хотя империи, колониальные, правда, имелись и у Великобритании, и у Франции, и даже у маленькой Бельгии. Борьба была провозглашена, и это главное. Ничего не напоминает? Нынешнюю повестку коллективного Запада, предположим? Демократия против российского империализма и путинского варварства. Я не придумываю, я цитирую.
Ведь главное – подать себя правильно, и в этом демократические государства всегда преуспевали. И не важно, что происходило на самом деле. Возвращаюсь к женскому вопросу. В Соединённых Штатах Америки ещё в середине девятнадцатого века мужья обладали полной юридической властью над своими женами и могли избивать или иным образом издеваться над ними, не опасаясь последствий. И тем не менее, или как раз поэтому в Штатах было самое ильное движение за права женщин или движение суффражисток. Суффражистка от английского слова suffrage – голосование. Вспоминаю примитивный американский фильм «Большие гонки», имевший большой успех в Советском Союзе. Там штатовская суффражистка показывает изумлённому политику заключённую в чулок ногу. Мол, смотрите, на что мы способны. В семидесятые годы прошлого века такая смелость казалась вычурной. Но в начале двадцатого века женская свобода выражалась в иных формах.