– Давай не будем думать о завтра, – прошептала она, – просто останемся здесь и сейчас.
И они сидели, прижавшись друг к другу, позволяя времени раствориться в мягкой тишине, где был только их смех, дыхание и бесконечное чувство, будто весь мир создан для них двоих.
За окнами тихо шуршали листья виноградной лозы, убаюкиваемые лёгким вечерним ветром, который приносил с собой нежный аромат цветущей липы и свежей горной мяты. Вдалеке мерцали огоньки старинных фонарей, словно далёкие звёзды, упавшие на узкие улочки Сигнахи. Всё вокруг казалось сотканным из нежности и покоя – как будто сам город шептал им свою древнюю сказку.
Олеся закрыла глаза, впитывая в себя эти звуки и запахи, и позволила мыслям расплыться, словно облака на рассвете. В её сердце переплелись радость, лёгкое волнение и чувство, что сейчас начинается новая глава, наполненная надеждами и обещаниями. Томас сидел рядом, его рука нежно держала её пальцы, а взгляд был полон такой тихой заботы, что она чувствовала себя в безопасности и любви – впервые по-настоящему.
– Ты слышишь? – прошептала она, открывая глаза. – Этот город словно живёт своей историей… нам повезло стать её частью.
Томас улыбнулся, и в его глазах мелькнула игра света и тени.
– Каждый закат здесь – как обещание нового начала. И я хочу встречать их с тобой, один за другим, пока будет существовать этот мир.
Олеся прижалась к нему, и их дыхания слились в едином ритме, тихом и непрерывном, словно вечная мелодия любви, написанная без слов. Они знали – впереди будет много дней, полных открытий и испытаний, но сейчас, в этом тихом уголке гор, между каменными стенами и ароматами ночи, они были просто двумя душами, растворёнными друг в друге.
В комнате стало теплее – не только от камина, который уже едва тлел, а от тех электрических волн, что проходили между ними, словно ток. Томас медленно скользнул ладонью по шее Олеси, чувствуя, как её тело напрягается и расслабляется одновременно. Она ответила лёгким вздохом, приподнимая голову, чтобы встретиться с ним взглядом в котором смешались уязвимость и страсть.
– Знаешь, – прошептал Томас, – я боялся, что мы потеряем что-то важное… когда всё началось так быстро. Но теперь понимаю – это было правильное безумие.
Олеся улыбнулась, чуть прикусив нижнюю губу. Она помнила те ночи в Торонто, когда мысли о будущем терзали её, а прошлое словно цеплялось за сердце тяжёлым грузом. Отец – строгий, прагматичный, всегда сдержанный. Она – с детства искала свободу, приключения, чтобы вырваться из его тени и построить жизнь на своих условиях. Томас же – тихий буревестник, который слишком рано потерял отца и эта рана оставила глубокий след в его душе, и только любовь к ней могла растопить его внутренний лед .